Природа плакала в тот день...

Очнувшись с утра в номере, он испугался. Такой головной боли, такой сухости во рту и такого отвратительного состояния у него никогда в жизни не было. Рядом на прикроватной тумбочке стояла двухлитровая бутылка минералки, стакан и таблетки от похмелья. Билл выпил воду с лекарством. И понял, что не напился. Надо найти еще.

Свежий и довольный Густав, открывший дверь, шарахнулся в сторону, когда Билл вошел. Скривился от запаха перегара и нечищеных зубов, когда друг попросил воды. Достал две бутылки и отдал ему. Одну Билл почти сразу же выпил, вторую забрал с собой.

Увидев себя в зеркале, Билл отшатнулся и охнул. Стало страшно за то чудище, что таращилось на него в овале стекла. Он умылся, кое-как почистил зубы, намочил холодной водой полотенце и водрузил на лицо в слабой надежде, что это поможет хоть как-то убрать отек.

Отек не убрался.

Йост его чуть не убил.

Зато Билл весь день ни к кому не приставал и вел себя тише воды, ниже травы.

А потом они переехали в другой город, заселились в другой отель, и наступил вечер отдыха перед концертом. Билла всего трясло от предстоящего. Но он знал точно, что не отступит. Том пьет, и Билл будет пить. Пить до тех пор, пока организм не умрет от интоксикации или Том не перестанет пить.

И опять все сначала. При слове виски волосы без лака вставали дыбом, поэтому в этот раз он выбрал текилу. Билл нашел Тома. Сел рядом и начал пить. Молча.

На текилу организм отреагировал хуже, чем на виски. Его всю ночь рвало, а наутро он мечтал умереть вчера.

И умер.

Почти.

Когда солиста с бодунища увидел продюсер, то едва не вцепился ему в глотку отполированными зубами. Билл вяло и очень виновато улыбался, пряча глаза, мечтая вернуться в постель и обязательно умереть. Вечера он ждал с суеверным ужасом. А еще же выступать…

После концерта хотелось только одного — спать. И он мысленно умолял брата отправиться в кроватку, а не куда-нибудь в тихое интимное место с бутылкой очередной дряни.

Брат мысленным мольбам не внял, и вскоре Билл заметил, как Том тихонечко вышел из номера и скрылся в лабиринтах коридоров. В этот раз предстояло решить две проблемы — найти бутылку спиртного (потому что его мини-бар, кто бы сомневался, неожиданно оказался забит соками и минералкой) и близнеца — начинающего алкоголика. Желудок тут же протестующе заныл, живот закрутило, а в висках застучала боль. Билл захныкал и пошел к Георгу за алкоголем.

— Не дам, — строго сказал друг. — Меня Йост завтра на ремни порежет.

— Пожалуйста, — упавшим голосом повторил он.

— Нет, Билл, извини, — подталкивал его Георг к двери. — Ради твоего же блага.

— Том сопьется, — прошептал Билл. — Он все гастроли пьет. И это я только в Америке заметил. Не факт, что он тайком не бухал в Европе.

— Пока я вижу, что бухаешь ты.

— Нет, я знаю… Он видит, что на меня постоянно орут, он чувствует, как мне плохо, он знает, что я делаю это специально, он перестанет…

— Билл, вернемся домой, я лично отвезу тебя к наркологу. Такой бред выдумал!

— Пожалуйста. Просто поверь мне. Честное слово. Просто поверь. Присмотрись к нему завтра. Внимательно присмотрись. Поверь мне. Если я солгу, то… ну можешь рассказать всем, как я клянчил у тебя бутылку, прикрываясь именем брата.

— Я проверю завтра. И если ты врешь… — процедил Георг нервно.

— Ты думаешь, я с этого кайф ловлю? — мученически вздохнул Билл. — Я бы сейчас спать пошел, я на спиртное смотреть не могу. Меня от самой мысли тошнит…

В этот раз Том удрал от него в холл на самом последнем этаже. Билл бы его не заметил в темноте, если бы не подозрительно повернутый диванчик к окну и зацепленные за пальму в кадке гардины. Решил проверить…

…Ну вот! Что и требовалось доказать.

Когда он сел рядом, Том едва слышно выругался, пряча от него полупустую поллитровку виски. Билл отпил водки и обнял ногу — так живот болел не очень сильно.

В окне ничего интересного не видно — ржаво-серые крыши и облупленно-желтые фасады. В окнах напротив горел свет, но расстояние такое, что без бинокля ничего не рассмотреть.

Том пил.

Билл пил.

Желудок подговорил почки и печень устроить забастовку.

Билл чувствовал, что еще одно отравление, и сердце не выдержит. Пошлет его к черту и уйдет вслед за другими органами.

— Ты изменял ей? — неожиданно, впервые за три вечера спросил Том, не отрываясь от окна.

Билл мечтательно улыбнулся и качнул головой.

— Ни разу?

— Ни разу.

— А она?

— Я не спрашивал.

— Ты ее любишь?

Вопрос застал его врасплох. Он дернул плечами.

Том сделал глоток.

Билл поднес бутылку к губам и болезненно сморщился. Нет, не может больше. Еще глоток и всё… Физически всё.

— Не знаю… — опять пожал плечами.

Том молчал.

Билл думал.

— Это что-то другое. С ней хорошо и уютно. Она позволяет мне быть собой. Просто собой… Не знаю… Любовь… Любовь — это… Более яркое? А с ней мне спокойно.

— А если она уйдет, тебе будет больно?

— Очень.

— А если я скажу, чтобы ты оставил ее, ты оставишь?

Билл промолчал. Выпил. Нахмурился.

Они долго сидели молча. Спокойное дыхание в унисон. Взгляд в никуда. Иногда тишину нарушали глотки и всплеск жидкости в бутылках.