Пришедшие с мечом

Ермолов выправил Фигнеру в штабе подорожную в Казань, чтобы сохранить его миссию в тайне, но капитан сам рассказывал всем и каждому, что едет в Москву убивать Наполеона и живым не вернется, семью же свою он якобы препоручил Ермолову. Французский император, впрочем, каким-то образом уцелел, однако небольшой отряд Фигнера нападал по ночам на мародеров средь пламени пожаров, устраивая засады на улицах и в домах. Отважные и скрытные, мстители были вездесущи, наводя панический страх своим внезапным появлением и исчезновением, точно они возникали из самого пламени; даже имея их перед глазами, истребляемые ими французы не могли их уничтожить; Наполеон объявил награду за голову Фигнера (так рассказывал он сам генералу Раевскому, явившись к нему в Подольске). Москву Фигнер покинул с французским пропуском как хлебопашец из Вязьмы, возвращающийся в место жительства. «Крестьянина» взял в проводники небольшой французский отряд из выздоравливавших раненых, следовавший от Можайска; Фигнер проделал с ними целый переход, бежал с ночлега в лесу и вернулся уже со своими удальцами, захватив шесть орудий итальянской артиллерии и сотню пленных, среди которых оказался полковник из Ганновера – знакомый юности генерала Беннигсена; остальных перебили. Раевский, знавший Фигнера прежде, не подверг сомнению его слова о том, что Ермолов приказал первому же встреченному им начальнику выделить партизану небольшой кавалерийский отряд для действий на коммуникациях неприятеля. И вот теперь Ермолов слышал за своей спиной: «Фигнер! Фигнер! Тот самый…» Сегодня вечером у всех костров снова будут звучать рассказы о его подвигах, хотя не один только Фигнер командовал партизанским отрядом в окрестностях Москвы: капитан Сеславин и полковник князь Кудашев действовали не менее удачно, ежедневно приводя пленных, так что французы теперь отправлялись на фуражировку не иначе как с пехотою и пушками. Но Фигнер на глазах превращался в сказочного героя – ловкого, находчивого, способного прикинуться кем угодно, разве что не взлетавшего соколом под небеса и не плывшего щукой в синее море. Что ж, послушаем, что ему удалось разузнать.

* * *

Гнедой конь под парчовым чепраком мчался галопом; всадник в собольей шапке с тремя пышными перьями сидел в седле, как влитой; наброшенная на его плечи леопардовая шкура развевалась на ветру, открывая зеленый кафтан, перехваченный широким золотым поясом, и глазетовые панталоны.

– Король поехал! – посмеивались казаки.

Навстречу Неаполитанскому королю уже скакал генерал Милорадович с нагайкой в руке; за его спиной хлопали, точно паруса, целых три яркие шали разных цветов, обернутые концами вокруг его шеи. Ни трубач, ни барабанщик не требовались: ни с одних аванпостов не стреляли, встречи Мюрата и Милорадовича были для солдат занимательнее представления на ярмарке.

Съехавшись, они обменялись поклонами; сопровождавшие их офицеры перекинулись учтивыми фразами. Конь Мюрата топтался на месте, перебирая стройными ногами; Милорадович внимательно слушал маршала, покуривая свою константинопольскую трубку, потом указал в сторону нагайкой, сопроводив этот жест какими-то своими замечаниями. Поговорив еще немного, они раскланялись и разъехались.

– Должно, замирение скоро будет, – рассуждали казаки, провожая взглядом короля, возвращавшегося восвояси. – Уж третий раз встречаются.

4

«Приказ на 29 сентября 1812 г.

Невзирая на отданные повеления, чтобы прекратить грабеж, оный в некоторых частях города продолжается, почему и приказывается господам маршалам, главным командирам армейских корпусов, держать солдат в пределах частей их квартирования. Запрещается позволять офицерам или солдатам приходить в город в отрядах или поодиночке, чтоб отыскивать муку, кожи и прочие вещи. Император приказал генеральной администрации составить магазины изо всего, что было покинуто в городе жителями, которые бежали, бросив свое имущество; Его намерение состоит в том, чтобы употребить найденное на регулярные раздачи для армии… Господин губернатор герцог Тревизский[8]

прикажет караульным на заставах, разным постам и патрулям в городе арестовывать тех, кто будет нести или переносить припасы, не происходящие от регулярных раздач. Господа маршалы сделают все зависящие от них распоряжения, чтобы защищать крестьян, везущих припасы и фураж в Москву. Солдаты, взятые под караул за грабеж, будут, считая от завтрашнего дня, то есть от 18/30 сентября, преданы воинским комиссиям и суждены по строгости законов.

Начальник штаба Великой армии, князь Невшательский и Ваграмский.

1. Считая от сего числа, крестьяне и земледельцы, живущие в окрестностях Москвы, могут без всякой опасности привозить в город свои припасы, какого бы роду они ни были, в два назначенных лабаза, то есть на Моховую и в Охотный ряд.