Пришествие Хиспа

Подопытная зверушка была поймана менее чем за десять минут, она представляла собой дикую смесь ежа, лисы и ящерицы. Размером она была с лису, сверху покрыта густой щетиной иголок, как у ежа (хвоста, правда, не было совершенно), а брюхо представляло собой совершенную природную броню из роговых пластинок, причем очень крепких. Ко всему прочему, у этого «лисо-еже-ящера» были мелкие зубы в три ряда, а на концах иголок явственно виднелись бесцветные капельки, которые я сходу охарактеризовал как яд. Хорошо хоть эта зверюга не стрелялась своими иголками, а то бы я даже не рискнул ее ловить (скорее всего, все равно бы попробовал), но, так как она такую подлянку не устраивала, я словил ее очень легко. Тихонько подкравшись, я просто накинул на нее свою рубашку, и, пока она дергалась в панике, резко перевернул ее на спину и связал рубаху в импровизированный мешок.

Когда я притащился в лагерь с дико визжащей рубахой, с которой к тому же беспрестанно капал яд, на меня уставились даже лошади. От такого чрезмерного внимания я слегка растерялся, но все же задал вопрос:

— Что?

Ответом мне было молчание, но через пару секунд Вард поднялся от костра и, подойдя ко мне, хрипловатым голосом поинтересовался:

— Хисп, а скажи, кого ты поймал?

Посмотрев на свою брыкающуюся и визжащую рубашку, я неуверенно ответил:

— Так это… хрен бы его знал.

Гротен некоторое время неотрывно смотрел на рубашку, от которой уже рядом со мной натекла небольшая лужица яда, потом, медленно переведя взгляд на меня, произнес:

— А это, случаем, не лазиль?

— Да не знаю я! — рявкнул я. — Но то, что он там лазил, могу заявить со всей ответственностью. Так что, если лазить может только лазиль, то это, наверное, он.

Купец некоторое время удивленно на меня смотрел, но потом опять заговорил:

— Лазиль покрыт иголками с ядом, имеет острые зубы в три ряда, невосприимчив к магии (чую, тут большая часть животных такая), а поймать его практически невозможно.

— Значит, все же возможно, — вставил я.

— Значит, это все же лазиль? — вопросил Вард, пальцем показывая на успокоившуюся рубаху.

— Да лазил он, лазил!

— А не мог бы ты его мне отдать? — как-то нарочито беззаботно поинтересовался Гротен.

Я сначала удивленно на него воззрился, но потом ответил:

— Это мой подопытный кролик!

— А не мог бы ты себе поймать настоящего кролика, а лазиля оставить нам?

— Если бы тут был хоть один кролик, то я бы лучше поймал его, а не эту жалкую пародию на ежика. И вообще, на хрена тебе эта тварь?

— Для питомника Его Величества, — невозмутимо ответил Гротен.

— А не пошел бы этот Его…

— Не пойдет! — перебил Вард.

— Ладно, тогда с тебя рубаха.

Вард на некоторое время потерял дар речи, но потом со скрипом и скрежетом все же до него дошло, зачем я так сказал, поэтому развернулся и сходил за своей рубахой.

— Вот и гуд, — произнес я, протягивая ему лазиля. — А я пошел за новым подопытным.

За все время этого непродолжительного диалога все неотрывно следили за нами. Что они нашли в нем (диалоге) интересного, я даже не понял. Вард приказал притащить свободную клетку (вот уж не знал, что у него вообще есть клетки, на хрена они ему были нужны?). Как только это было выполнено, Гротен опустил мою рубашку внутрь, развязал узлы, дернул вверх и резко захлопнул клетку. К тому времени возле него сгрудились абсолютно все, так что по полю прокатился изумленный вздох, когда все разглядели, кто находился в клетке. Вот уж не знаю, что они такого нашли в этой жутко злобной зверушке. Пожав плечами в ответ на свои мысли, я пошел вылавливать себе другого «подопытного кролика».