Пришествие Хиспа

Кинув взгляд туда, куда показывал Кронд, я в первую секунду даже не понял, что именно увидел. Солина осознала раньше меня: она вскрикнула и всхлипнула одновременно и, отвернувшись, спрятала лицо у меня на груди. Ее лошадь — скорее, то, что от нее осталось, — лежала чуть в стороне от дороги (непонятно, как я ее не заметил), но выглядела она, мягко сказать, «неаппетитно». Целыми остались только ее ноги, остальная же часть представляла собой сплошное месиво из мяса, костей, органов, кожи и прочей хрени нормального здорового организма кобылы. После того как я увидел такое зрелище, мой желудок решил воспользоваться моментом и избавиться от сегодняшнего обеда. Закрыв глаза, я сделал пару глубоких вдохов, заставляя желудок успокоиться. Солина тихо плакала, зарывшись лицом в мою рубашку. Я погладил ее по плечам и опять внимательно посмотрел на останки лошади, весьма похожие на свежий фарш. И тут заметил деталь, которая сразу не бросалась в глаза. «Фарш» медленно поглощался землей. Кровь, например, впиталась уже почти вся, остальное начало как бы проседать, будто кто-то снизу старательно тянул все съедобное на себя. Причем столь старательно, что минут через десять вряд ли хоть что-нибудь останется на поверхности. Не зная, чем это объяснить, я спросил у Кронда.

— Поле забирает свою добычу, — пожав плечами, ответил тот и посмотрел на меня взглядом, говорящим: это же элементарно, как ты сам-то не понял?

Взгляд его настолько меня задел, что я со злости рявкнул:

— Что такое синхрофазотрон?!!

Кронд откровенно обалдел, но потом пробормотал:

— Не знаю.

После этого я посмотрел на него точно таким же взглядом, которым одарил он меня. Кронд к дуракам не относился никаким боком, так что мгновенно понял, зачем был задан вопрос, и, вздохнув, пояснил:

— Об этом поле практически ничего не известно, кроме, как я уже говорил, того, что раз в тридцать дней, ночью, его можно безбоязненно пересечь в любом месте. Также все знают, что поле утягивает свою добычу под землю. Вот и все, что о нем можно сказать. Больше я ничего не знаю… да и никто не знает.

— Ладно, понятно, остался последний вопрос. Какого хрена мы поперлись через это поле и попросту не объехали его?

Кронд, прежде чем ответить, спрыгнул на землю и, начав расседлывать своего коня, пояснил:

— Поле тянется на многие лиги в обе стороны и пересекает чуть ли не половину Светлой Империи, так что объезжать его довольно долго, но большинство так и делают. Края поля легко увидеть, они будто отрублены. Если же мы пересечем поле, то почти наверняка оторвемся от любых преследователей, все-таки ехать через поле рискуют очень немногие. Если же мы поехали бы в обход поля, то гарантированно нарвались бы на такую засаду, что и армию смогла бы остановить. Хоть мы и очень сильно рискуем, переходя поле, но в случае чего выигрыш будет намного больше.

— Раз так, то больше у меня вопросов к тебе нет, пока нет.

Спрыгнув на землю, я легко выдернул немного успокоившуюся эльфийку из седла и, опустив ее на землю, начал расседлывать Снежка. В принципе, ему на это седло (по моему скромному мнению) было полностью наплевать, есть оно на нем или нет, главное, чтобы травку пожевать не мешали, но все равно я всегда старался снять с него лишний груз, только в этот раз еще и привязал его к дереву, оставив значительный запас веревки для его передвижения. Да и под голову было что подложить во время сна. Сняв седло, я пристроил его между двух деревьев, что стояли особняком от сплошной стены леса. Места там как раз было на меня да Ушастую, которая в последнее время спала рядом со мной. Страх перед тем, что с ней могут что-нибудь сделать, у нее прошел окончательно, даже более того, ее саму опасались. Все-таки она положила чуть ли не полсотни человек своими стрелами, так что народ мудро рассудил, что с ней лишний раз лучше не ссориться, да и мое покровительство заставляло изрядно подумать, прежде чем хоть чем-нибудь обидеть эльфийку. Правда, это не затронуло моих учеников. Кронд попросту не видел причины, из-за которой можно было ее бояться, а близнецы… а близнецы нашли в ней новую мамку. Слушались они ее даже больше, чем меня. Их даже не смущало то, что эльфийка была старше их всего на чуть-чуть, да и сама она, не скажу, чтобы возражала против такого отношения к ней. Наоборот, пока я что-нибудь читал, спал, ел или еще занимался какой-нибудь хренью, вроде болтовни, она им что-то рассказывала, объясняла, а те слушали ее, открыв рты. Видя, что Ушастая за каких-то пару дней стала для них подобием матери или старшей сестры, я попросил ее обучить этих оболтусов грамоте. Солина к этой просьбе отнеслась со всей возможной ответственностью, так что на привалах я теперь имел удовольствие лицезреть, как близнецы с покрасневшими от усердия лицами что-то рисовали на земле вслед за Солиной. Вот и сейчас, пока я устраивал наши вещи, она уже что-то объясняла близнецам, сидя невдалеке от меня.