Присяжный заседатель

– Знаешь, золотце, у меня ощущение, что мы провозимся со стимулятором до утра.

Оливер жует яблочный пирог. Напротив сидит его мать, перед ней половинка тоста. Щеки Энни впали, кожа какая-то серая. Оба молчат. Когда Энни поднимает глаза, Оливер видит, что они налиты кровью, а в уголках воспалены.

Он ест быстро. Потом берет клюшку для лакросса, учебники и направляется к велосипеду. Энни выходит на крыльцо.

– Почему ты не едешь на автобусе?

– У меня после школы тренировка по лакроссу.

– Ведь тренировки по средам.

– Сегодня дополнительная. На следующей неделе у нас важный матч.

Энни смотрит на него, но ничего не говорит. Мысли ее витают где-то далеко. Вздохнув, Оливер крутит педали.

Но на перекрестке он сворачивает не налево, к школе, а направо. С трудом въезжает на холм, несется вниз, мимо старого карьера, мимо ручья. Через две мили, возле бакалейной лавки, слезает с велосипеда и вкатывает его вверх по каменным ступеням.

Джулиет снимает квартиру над лавкой. Но ее машины на стоянке нет.

Оливер встает на цыпочки, пытается заглянуть в окно передней. Велосипед Джулиет на месте, но внутри темно и тихо. Естественно – ведь она почти все время проводит в больнице. И все же, какая досада!

Может быть, оставить ей записку? Или сидеть на ступеньках ждать? А какой у нее телефон в госпитале?

И тут из-за угла выезжает ее древний “фольксваген”.

Из машины выходит Джулиет, с недоумением смотрит на Оливера, ничего не может понять.

– Оливер?

– Привет.

– Почему ты здесь? Ты что, на велосипеде приехал? – Он кивает. Большие пальцы рук почему-то замотаны у нее бинтами.

– Разве сегодня нет уроков?

Он пожимает плечами.

– Ты ведь должен быть в школе.

– Мне нужно было с тобой увидеться.

– Понимаешь, я всю ночь не спала. Хотела немного отдохнуть.

Она хмурит брови – до нее доходит, что Оливер здесь неспроста.

– Что случилось? – спрашивает она совсем другим тоном.

– Надо поговорить.

– О чем?

– О маме.

Джулиет идет с ним в кухню. Там низкий потолок, распахнутое окно выходит в сад. Пахнет сыростью и штукатуркой. Квартира у Джулиет маленькая, тесная и неуютная. А Оливеру, когда он думает о Джулиет, всегда кажется, что она непременно должна обитать в роскошном дворце, огромном и экзотическом.

– Чего-нибудь хочешь? – спрашивает она. – Например, попить?

– Воды.

– Простой воды? Не кока-колы, не сока?

– Воды.

Она наливает ему стакан воды, кивает на стул, усаживается сама. Внимательно смотрит ему в лицо, опершись подбородком о локоть. Оливер отпивает, смотрит на стекло, не знает, с чего начать.

– Так ты с работы? – наконец говорит он.

– Да.

– А бинты зачем?

Она морщится.

– Там есть такая штуковина вроде искусственного легкого. Всю ночь его качала. У одного новорожденного были проблемы с дыханием.

– И что потом?

– В конце концов, приехала машина из Уайт-Плейнс и ребенка увезли. Всего час назад.

– Теперь с ним все будет в порядке? Я имею в виду, с ребенком?

– Понятия не имею, это уже не мое дело. Оливер!

– Что?

– Что происходит?

– Не знаю. Ты никому об этом не скажешь?

У Джулиет опускаются уголки губ – он знает эту ее привычку и находит ее очаровательной.

– Не скажу, разве что в случае крайней необходимости. Что стряслось?

– Дай слово.

– Что случилось, Оливер?

– Помнишь того типа, который купил мамины ящики? Помнишь? Ты еще приезжала в тот день, у тебя было свидание…

– Помню, – перебивает его Джулиет.

– На следующий день мама плакала. Ничего не объясняла, про того типа не рассказывала. С тех пор она плачет каждый день. Прямо чокнулась совсем.

– Ты думаешь, она в него влюбилась?

– В кого?

– Ну в того парня.

– Нет.

– Значит, он ее обидел?

– Я думаю… он ее запугал. Скажи мне, может, я все напридумывал, а? Но вообще-то, вряд ли. Знаешь что, я думаю, этот тип заманил ее… в какую-то ловушку. Она все время огрызается, как будто ее в угол загнали.

– В какой еще угол?

– Ты знаешь, кто такой Луи Боффано?

– Крестный отец мафии? Тот самый, которого сейчас судят?

– Вот-вот. Понимаешь, мама – присяжный заседатель…

Глава 7

ХОЛОДНАЯ ДИСЦИПЛИНИРОВАННОСТЬ ОРИОНА, ДИКОВАТО-СЛАДКАЯ РАСТЕРЯННОСТЬ ПЛЕЯД

Ситуация такая: Оливер стоит у дверей, Энни – на лестнице; она ругает его последними словами.

– Ни за что на свете! Раз это для тебя так важно, надо было предупредить меня заранее.

– Мама, я не знал, что тренировка начнется так поздно. Я сам отправился туда сразу после уроков, но там никого не было. Я позвонил тренеру, а он говорит, что тренировка перенесена на пять. Я бы поехал на велосипеде, но возвращаться придется в темноте, а я знаю, что ты против того, чтобы я возвращался на велосипеде, когда уже темно.

– Я против того, чтобы ты вообще ездил на эти тренировки, – сердито говорит Энни. – Один раз в неделю – еще куда ни шло, но если ты собираешься таскаться на тренировки еще и по вторникам…

– Всего один раз! И потом, это не обычная тренировка. Если я не появлюсь, ребята будут говорить, что я гомик паршивый.

– Не смей так говорить!

– Это не я, это они так скажут.