Притчетерапия, или Книга смыслей о маркетинге

Отсюда смысль вторая, дополнительная: Цвести пышным цветом стоит там, где одними обещаниями будут сыты, а в голодных краях ягодки предпочитают цветочкам.

Мелкие детали внутреннего «я» японского городового Притча тринадцатая, японская – о глубоком копании и чрезмерно тщательном подходе

Один г-н был самураем. Конечно, если руководствоваться древнеяпонской табелью о рангах, то самурай не мог быть полноценным г-ном, потому что у него у самого в те времена [120] должен был иметься г-н, а именно сёгун [121] , стоящий на японской социальной лестнице на ступеньку, а то и на целый пролет повыше. Хотя, если посмотреть со ступеньки пониже, например с позиции простого крестьянина, – то самурай был ему вполне г-н. Чтобы не путаться в определениях, пусть уж этот самурай будет в нашей притче г-н, а сёгуна для краткости будем звать просто сёг-н.

У г-на самурая была проблема. Г-ну самураю было крайне необходимо заиметь себе сёг-на, что в условиях ограниченного спроса на самураев на фоне их неограниченного предложения было весьма затруднительно.

К тому же г-н самурай был еще неопытным, из лука не обстрелянным и мечом не рубленным – только-только из самурайского училища. Хоть и окончил он его с красным японским дипломом [122] , но сёг-на еще ни разу себе не искал. Поэтому нервничал страшно, боялся потерять лицо и даже заранее подумывал о сеппуку [123] .

Тут как раз одному сёг-ну срочно понадобились разнообразные асигара [124] . Оклад хороший – 100 коку риса в год [125] плюс социальная программа: бесплатный кусунгобу [126] и кайсяку [127] , а также похороны за счет сёг-на (если он к тому моменту сам себе харакири не сделает). И карьерный рост обещают (если, опять же, не харакири) – аж вплоть до хатамото [128] .

Чтобы не потерять лицо и таки быть взятым в асигара, г-н самурай стал мучительно заниматься рытьем в себе, то есть самокопанием в собственном имидже, то есть рассматриванием мелких деталей своего внутреннего «я». Результаты рытья, копания и рассматривания его категорически не устроили, и короткий кинжал кусунгобу мысленно завис над его животом.

– Теорию учил? Ну-ка, о чем 1228-я глава «Хакагурэ»? [129] Наизусть, и быстренько! Что сёг-н о тебе подумает, представляешь? – грозно спрашивал кинжал у г-на. – Зачем ему дремучие самураи?

Усилием самурайской воли г-н самурай убрал кинжал от живота и принялся за самосовершенствование с целью наилучшего представления себя в глазах потенциального покупателя. То есть принялся за оттачивание мелких деталей своего внутреннего «я».

Для начала повторил наизусть все 1300 глав «Хакагурэ». Подумав, на всякий пожарный выучил «Бусидо» [130] целиком. Было тяжело, но, разогнавшись, г-н самурай выучил заодно и «Закон о военных домах», и «Основы воинских искусств», и кое-что еще факультативное, чтобы не быть застигнутым врасплох.