Притчетерапия, или Книга смыслей о маркетинге

Долго ли, коротко ли, но с образовательной неуверенностью г-н самурай почти покончил – ну разве что на 1228-й главе немножко запинался. Однако зловещий кинжал снова замаячил перед его мысленным взором.

– А ну как сёг-н не только твоей юридической подкованностью заинтересуется? – злорадно спрашивал кусунгобу, и его острие опасно приближалось непосредственно к пупку г-на самурая. – А ну как сёг-н заинтересуется твоим вооружением? Во всеоружии ли ты осмеливаешься претендовать на столь почетное место?

Г-н самурай бросился изучать, холить и чистить матчасть – целых 12 кило без шлема! [131] Потренировался в ритуале надевания (на время), натренировался как омоновец, неизвестный в ту пору, то есть за полминуты мог облачиться в полный панцирь ёрои (а в неполный харамаки и вовсе за пятнадцать секунд заныривал). Это без шлема, конечно. Одна досадная деталь – со шлемом даже в минуту не укладывался – ну, не получалось быстрее.

Поупражнялся во владении оружием тоже – а ну как сёг-н захочет испытать на деле достоинства потенциального своего г-на самурая? На всякий случай пострелял из лука юми в цель – попал много раз, на всякий же – мечами помахал всеми возможными – дайто, катана, кодзука, когай [132] , потренировался в отрезании голов, выцарапывании иероглифов и украшении прически [133] . Попрактиковался в метании копья яри, порубил чучела врагов алебардой нагината, помахал кистенями тигирики и железной дубинкой дзиттэ. Вроде бы получалось достаточно совершенно для того, чтобы лицо не потерять. Разве что в кистенях иногда путался – но это уже совсем мелкая деталь.

Но тут, как назло, опять мысленный кинжал появился.

– А ну как сёг-н не только в военных искусствах тебя испытывать станет? Может, ему твою духовность подавай? Тогда как, а? – И снова в пупок метит.

Пришлось неуверенному в себе г-ну вспоминать все возможные в приличном обществе способы стихосложения и прозописания – включая танки, хокку и хайбун.

На случай, ежели сёг-н усомнится в его изобразительных талантах, припомнил приемы древней техники суми-ё и выучился рисовать сто двадцать новых иероглифов в стиле элегантной импровизации, включая такие сложные, как «конкурентоспособность», «мотивация через содержание труда» и даже «структурный дисбаланс функций при репозиционировании продукта». После чего мысленный кинжал беспокоить его побаивался.

Долго ли, коротко ли (а точнее, очень долго и совсем не коротко), но отточил г-н самурай детали своего внутреннего «я» почти до идеального состояния. И кинжал не мерещится, и лицо – вот оно, не потеряно. Вроде бы все детали предусмотрены, все тонкости учтены, можно предлагаться сёг-ну – как такого самурая да не взять?

Приходит к сёг-ну, стучится в ворота, а стража его и не пускает.

– Иди, – говорят – отсюда, неслуживый. Не нужны нам больше самураи. Своих некуда девать. Лет через десять приходи, когда этих поубивают.

Собрался было наш г-н себе харакири делать, но умные (и добрые) люди посоветовали ему обратиться за советом к сионским близнецам, что преподавали на высших курсах самурайского усовершенствования [134] .