Прицел наведен

На улице было всё ещё темно. Лишь прожекторы и яркое освещение дарили свет. Дорогие машины начали подъезжать к парадному входу, забирая посетителей. Гости, успевшие только познакомиться друг с другом, обменивались номерами и прощались, будто старые неразлучные друзья.

Красный Феррари остановился на обочине, чтобы не мешать гостям. Питер вышел из машины, облокотившись на дверь, и ожидал своего хозяина.

Филипп под руку со своей дочерью Терезой вышел из заведения, провожая каждого лучезарной улыбкой и коротким кивком. Он остановился возле Гранта, даже не взглянув на него.

– Тебе понравился мой праздник, Хардман?

Одри, стоявшая бок о бок с Грантом, покосилась на Филиппа. Его улыбка была такой фальшивой, что хотелось скривиться от отвращения.

– Неплохо. Ты умеешь создавать настроение, – вежливо ответил Грант, встречая взгляд Филиппа.

– Ты уже общался с моей дочкой? – он кивнул на Терезу. – Не забыл её? Та, которой ты испортил добрых три года жизни.

– Мы виделись. Был рад вновь напомнить себе, какую отличную работу я проделал, заставляя тебя страдать, – Грант широко улыбнулся Филиппу, вмиг изменившемуся в лице.

– Ты никого не щадишь, – прошипел сквозь зубы мистер Торес, утешительно положив ладонь на руку дочери, сжавшейся от колкой фразы.

– Победителей не судят, – ответил Грант, напоминая Филиппу его же слова, произнесённые в парке аттракционов.

Торес вновь усмехнулся и довольно кивнул.

– Как бы там ни было, но ты мой ученик, Грант. И из-за меня стал тем, кем являешься. Будь ты моим сыном, я бы гордился.

Одри подняла голову, чтобы посмотреть на реакцию Гранта. Если верить словам Лиз, то его настоящий отец всю жизнь испытывал к сыну неприязнь. Такие слова теоретически способны были задеть хоть малейшую струну души Гранта. Но в действительности они вряд ли его зацепили. Расстроить Гранта очень сложно. А порою и вовсе невозможно.

– Не сомневаюсь, – притворно улыбнулся Грант и продолжил: – Хочу поговорить с тобой наедине. Позволишь?

Филипп взглянул на Терезу и, похлопав её по руке, мягко приказал отправляться в его машину.

Грант посмотрел на Одри. Ей не нужно было что-то говорить. Она сама отошла на несколько шагов, наблюдая за разговором двух давних врагов. Одри нервно выдохнула, ощущая, что вот-вот должно что-то случиться. Праздник закончился, а мести Гранта всё ещё не было видно и слышно. Доминик Хардман не мог передумать. Он не оставит смерть своего человека безнаказанной.

– Лиз, – Одри резко схватила за руку проходящую мимо девушку Джексона.

– Чего тебе? – Лиз возмущённо насупилась, посмотрев на Одри.

– Что вы задумали?

Лиз похлопала ресницами и, заманчиво улыбнувшись, отвернулась. Она продолжила свой путь к машинам Блокады.

Такая реакция ещё больше возбудила подозрения Одри. В глазах Лиз читалось коварство. Если такой, как она, нравится план Гранта, значит, это должно быть что-то особенно жестокое и совершенно непоправимое.

Буквально через секунду она убедилась в своих догадках.

Одри вскрикнула от внезапного испуга, когда земля под ногами задрожала. Раздался мощный оглушающий взрыв, который сбил с ног всех людей, находившихся поблизости правого крыла ресторана.

Одри едва устояла на ногах, схватившись за перила. Она слышала в ушах свист и отдалённые крики людей. Кто-то кричал, что нужно вызвать скорую, кто-то пытался донести, что нужно отсюда убираться. Одри приложила руку ко лбу, прищурив глаза, чтобы понять, что так сильно ослепляет её.

Она шокировано прикрыла рот ладонью, чтобы не закричать. Яркое пламя, которое становилось всё выше, полностью заполонило красный Феррари, машину Филиппа. Там ведь Тереза!

Одри быстро оглянулась на то место, где должны были стоять Грант и Филипп. Она искала их глазами, но никого, кроме мешающих её глазам перепуганных людей, не увидела.

Узнать Филиппа помог раздирающий горло мужской крик. Она помчалась в сторону этих стонов и мучительных всхлипов. Поблизости пылающей машины на коленях стоял Филипп, а в двух шагах от него был Грант, смотревший на своего противника с упоением и злорадством.

Одри схватилась за свое платье, поднимая его, чтобы подол не мешал бежать к ухмыляющемуся Доминику Хардману.

– Грант! – крикнула она, останавливаясь в футе от него.

Он быстро взглянул на неё. На его лице больше не было той самой улыбки. Беспощадной улыбки.

– Что ты за человек! Ты убил её! – она сжала руки в кулаки, быстро приближаясь к нему, и, оказавшись рядом, изо всех сил толкнула в грудь. – Ты отвратительный! Ненавижу тебя, Хардман! Ненавижу!

– Одри, – прошептал он, не прерывая её попытку выплеснуть свою ярость в ударах. – Ты неправильно поняла. Подожди.

– Сколько ты ещё будешь убивать людей? Сколько? Хватит мстить! Ты делаешь хуже и себе, и окружающим!

– Одри, просто успокойся. Ты всё поймешь. Это не конец.

Она помотала головой, будучи не в силах отыскать то самое спокойствие, о котором он говорил. Одри оглядывалась по сторонам и всюду видела последствия поступка Доминика Хардмана.

Она никак не могла понять, что сейчас говорит Грант. Что она не так поняла? Всё ведь предельно ясно. Он убил дочь Филиппа.