Прицел наведен

– Ты! – послышалось позади.

Филипп, спотыкаясь, встал, уже готовый накинуться на Гранта. Он сцепил зубы, словно разгневанный пес. Попытка собственными руками придушить врага была предотвращена сильной хваткой двух мужчин. Это были Ник и Джексон. – Я тебя уничтожу, Гарсиа! Как и когда-то раньше уничтожил!

– Ошибка. Ты не уничтожил меня. Ты только лишил меня совести и сострадания, – поправил его Грант.

– Филипп, тебе сейчас должно быть очень больно. Не так ли? – продолжил он, останавливаясь перед Торесом, чтобы посмотреть на него сверху вниз, когда Джексон одним резким движением заставил мужчину снова встать на колени.

Филипп едва находил в себе силы дышать. Казалось, от ярости и горечи он мог задохнуться. Его не столько мучила смерть дочери, сколько унижение из-за необходимости стоять на коленях перед Хардманом. Перед ещё совсем молодым парнем, который решил, что может с ним тягаться.

– Саймону тоже было больно, когда ты убил его отца, – продолжил Грант, присаживаясь на корточки, чтобы видеть глаза Филиппа. – Ты отправил в могилу моего близкого человека, а я…

На миг он запнулся, шире улыбаясь.

– А я решил насладиться твоей беспомощностью, никого не убивая. Знаешь, это приятно.

В попытке отдышаться Филипп облизал губы и, нахмурив брови, задрал вверх подбородок. Он посмотрел на Гранта глазами, полными убийственной ненависти.

– Мэган, – позвал Грант и медленно поднялся.

Из-за угла вышла Мэган. Она крепко держала за руку милую Терезу, которая перепуганными глазами смотрела по сторонам, не понимая, что произошло.

– Папа? – голос девушки был обеспокоенным.

Филипп уставился на свою дочь, на которой не было и царапинки. Он не мог прийти в себя и поверить своим глазам. По его щеках катились слезы, но Торес, опираясь рукой на асфальт, смог подняться и направиться к дочери. Он заключил её в объятия.

Из тени здания появился Питер. Со стыдом опустив голову вниз, он медленно приблизился к Филиппу.

– Доминик нас одурачил, – грустно бросил Питер. Ему стало не по себе от того, что они все повелись на эту аферу.

Филипп обернулся и взглянул на Гранта. Торес видел, как враг, хитро улыбнувшись, помахал рукой. Грант передал ему молчаливый привет, означавший его победу в этой схватке.

Одри застыла, словно статуя. Такой поворот невозможно было предсказать. Она почувствовала, как кто-то аккуратно взял её за руку и повёл в неизвестном направлении. Одри не сразу пришла в себя, чтобы найти силы и произнести хоть одно слово.

– Не бойся, солнышко, – услышала она нежный голос Гранта. – Я бы не убил Терезу. Все целы. Филипп теперь будет жить в постоянном страхе. Я наконец-то смог стереть улыбку с его лица.

Одри посмотрела на него, когда он открыл ей дверь своей машины, кивком головы указывая на сидение.

– Это было, – она запнулась, подбирая подходящие слово. – Жестоко.

– Да. Моя жизнь жестока, Одри.

– Я рада, что Тереза жива. Рада, что ты не убил в очередной раз.

– Я бы убил, – признался он, встречая её обеспокоенный взгляд. – Но знал, что тогда ты никогда не заговоришь со мной.

Одри на мгновение замолчала. Зажмурившись на секунду, она пыталась осознать смысл слов Гранта.

– Значит, ради меня ты сохранил ей жизнь?

– Только ради тебя, солнышко.

Одри неосознанно улыбнулась, оставляя без ответа его слова. Она села в машину, посмотрев через окно. Грант о чем-то говорил с Ником. А она всё ещё пыталась осознать то, что произошло.

Ещё несколько месяцев назад Одри могла только слышать о деяниях Блокады. А имя Доминик Хардман для неё было чем-то недосягаемым и заоблачным. Его имя довольно часто мелькало в новостях в последние два года. Наверное, это пик его деятельности. Раньше при одном лишь упоминании Хардмана Одри готова была призвать все силы небесные, отвергая возможную беду, которую может принести эта личность.

А что происходило теперь? Она стала ключевой персоной в жизни того самого Доминика Хардмана. Этот человек, который славился безжалостностью и особой склонностью к жестокости, искренне просил у неё прощения. Ради Одри он удержался от выгодной мести своему злейшему врагу. Хардман не убил дочь Филиппа. Но мог. Легко.

Одри задержалась взглядом на пожарных машинах и скорой помощи, которые по первому же звонку примчались спасать ситуацию. Да, никто не погиб в этой афере Блокады. Но раненые всё равно есть. Это может стать для некоторых глубокой психологической травмой. Например, для ранимых дам. Гранта, замыслившего эпичный подарок на день рождения своему врагу, подобное, разумеется, совсем не волновало.

Одри вздрогнула от обычного гудка телефона. Она тяжело вздохнула. Её пугал любой звук. Это, как минимум, ненормально.

– Папа, – весело сказала она, не выдавая своего истинного состояния.

– Одри! – грозно начал он. – Где ты? Ты ещё в клубе? Будь там! Мы подъезжаем.

– Мы? Папа, что случилось? – тревожно спросила она, не отвечая на его вопрос.

– Ответь мне, Грант Гарсиа и есть Доминик Хардман? – Билл задал экстренный вопрос, и Одри ощутила, как все остатки здравого смысла покидают её голову.

Глава 25