Прицел наведен

Последние несколько месяцев стали для неё другим миром. Криминал буквально влился в её жизнь. Блокада, Доминик Хардман, Мэган, Филипп Торес – люди, которые стали сопровождать её каждый день, которые смогли поселиться в мыслях. Одного из них она даже впустила в сердце, запертое на несколько ключей.

Дверь открылась, и все находившиеся в кабинете разом посмотрели на агента Джонсон, державшую в руках папку с бумагами.

– Результаты пришли. Отпечатки проверены, и улики зафиксированы, – начала она, подходя к столу.

– Не тяните уже! – вырвалось у Одри. За это она получила неодобрительный взгляд отца.

– В подвале мы нашли дорогие камни, четыре миллиона долларов, одну спортивную машину Bugatti Chiron, марихуану и набор профессиональных ножей.

– Шикарно живешь, Хардман, – усмехнулся Билл.

– Не знаю, как живёт Хардман, но я весьма неплохо, как видишь, – в ответ на язвительность детектива Уайта Грант невинно пожал плечами.

– Ты, кажется, не понял, что тебя уже раскусили? Улики записаны в папке, – Билл облокотился руками на стол. Он криво ухмыльнулся, встретившись с холодными голубыми глазами.

– Подожди, вы раскусили, что у меня есть марихуана? Да, имеется грешок, но ничего криминального, – улыбнулся Грант, облокотившись на спинку стула.

– Он прав, – вмешалась агент Джонсон, после чего закрыла папку. – В подвале не было обнаружено следов крови, не было пороха и оружия. Отпечатки пальцев принадлежат лишь Гранту Гарсиа. Место практически стерильное. Там сложно к чему-то прокопаться.

Билл и Чарли озлобленно посмотрели на Гранта, который продолжал улыбаться.

Одри была шокирована и никак не могла скрыть это. Открыв рот от удивления, она с облегчением выдохнула. Не зря Грант дал Нику тот самый молчаливый приказ. Не зря. Побеждать во всём и уходить безнаказанным – его конек.

– Мне положено получить извинения. Но я человек не гордый. Обойдусь, – бросил Грант, медленно поднявшись. Сунув руки в карманы брюк, он поинтересовался: – Могу уходить?

– Да, мистер Гарсиа, – ответила агент Джонсон. – Просим прощения за причинённые неудобства. Если что-то изменится, мы ещё обратимся к вам.

Грант кивнул, принимая извинения. Если бы глазами можно было убивать, то Билл бы уже сделал это с ним.

В молчании обменявшись с детективом взглядами, полными обжигающей ярости, Грант покинул комнату допроса.

Одри не посмела даже посмотреть на отца, чтобы не видеть презрения на его лице после того, как сознательно пошла за Грантом.

Детектив Уайт несколько минут потоптался на месте, обдумывая всё, что только что произошло. Повременив с решением, Билл поспешно вышел из комнаты допроса, спускаясь по лестнице. Перескакивая ступеньки, он попытался опередить лифт, в котором были его дочь и криминальный «психолог».

Тяжело дыша, Билл оглядывался по сторонами. Он бежал по коридору, переполненному людьми, а потом, оказавшись на улице, на мгновение остановился. Глаза повсюду

искали яркие рыжие волосы дочери.

И нашли.

– Одри! – крикнул Билл, ускоряя шаг. – Стой!

Одри затаила дыхание, услышав во всегда тёплом голосе отца сильную тревогу. Она обернулась и застыла на месте.

Грант посмотрел на приближающегося Билла. Он хорошо понимал его. Любой отец был бы против такой участи для своего ребёнка. Но Билл и не представлял, насколько сильно Грант сожалел о том, что пришлось пережить Одри. Теперь он был готов стать для неё всем. Щитом, стеной, защитой и опорой.

Билл остановился перед Грантом, заглядывая ему в глаза:

– Как не стыдно? Имей совесть, Хардман! Не уничтожай мою дочь! Дай ей прожить жизнь, которую она заслужила. Не мучай её больше!

Эти слова были переполнены отчаянием, и сказавший их действительно находился на грани.

– Билл, перестань называть меня этим именем, – ответил Грант.

Он не мог сдать себя. Как бы сильно ни хотелось убедить отца Одри в том, что никогда больше не посмеет причинить ей вред.

– Одри, – Билл обратился к дочери, принимая крайние меры. – Если ты уйдёшь с ним, можешь не возвращаться домой!

Её будто парализовало. Одри стеклянными глазами смотрела на отца, не в силах найти в ответ подходящие слова. Неужели любящий папа может отречься от своего ребёнка лишь потому, что не согласен с его выбором?

Череда событий, причинявших боль, не прекращалась. Каждый новый день становился испытанием. Она больше не могла говорить. Даже для того, чтобы дать дельный ответ отцу.

– Билл, прекращай нести чушь, – вмешался Грант, пытаясь успокоить накалившуюся враждебность между отцом и дочерью. – Одри совсем не виновата, что у тебя обострилась подозрительность ко мне. Есть улики, которые могли бы подтвердить, что имею хоть какое-то отношение к Доминику Хардману? Нет. Значит, будь добр, оставь при себе эти оскорбления и обвинения. И не смей решать за Одри!

Билл почти до боли прикусил нижнюю губу, не отводя гневный взгляд от Гранта, сказавшего истину. Улики не найдены. Их попросту нет.

– Ты снова победил, Хардман, – бросил Билл, сжимая руки в кулаки. – Как легко ты провёл меня. Ощущаю себя таким идиотом!