Прицел наведен

– Надеюсь, ты не сильно расстроишься, когда твое желание потерпит крах, – уверенно ответил Грант.

Разговор двух грозных мужчин прервался после появления Билла вместе с темноволосой женщиной в строгом сером костюме.

– Не знаю, зачем мы взяли этого Саймона. От него мало толку, – на ходу бросила она, выдавая результаты своего допроса. – Он хоть и является участником Блокады, но мы ничего не можем ему предъявить. Нет никаких улик. Он всё время повторял, что Хардман слишком умён, чтобы, цитирую, ваши никчёмные головы поняли, кто он.

Одри подняла взгляд на Гранта, едва заметно улыбнувшись. Он же никак не отреагировал на такой комплимент. Грант лишь сочувственно взглянул на свою хрупкую подопечную. В его глазах Одри увидела знакомую нежность. Так он смотрел тогда, на колесе обозрения. Не парк и аттракционы запомнились больше всего, а его взгляд. И теперь, в участке, в таких откровенно неприятных условиях, она вновь испытала то самое счастливое ощущение. Один лишь взгляд, и больше ничего не надо.

– Как на счет клуба? Вы проверили его? – спросил Чарли.

Всё его внимание переключилось на вошедшую коллегу.

Одри, кажется, перестала дышать. И даже Грант сейчас не мог пошевелиться, ожидая свой приговор.

Внутри него бушевал настоящий дикий огонь. Бушевал и сжигал целиком. И делать вид, будто на всё плевать и этот допрос абсолютно бессмысленен, Гранту было очень сложно. Это действительно требовало много сил. Решалась его дальнейшая участь, и главным желанием было побыстрее выбраться отсюда. Если это вообще возможно.

– Мы проверили, – начала женщина. – Результаты придут буквально с минуты на минуту.

Одри сама не заметила, как начала нервно постукивать каблуком по полу. Но уже через секунду она ощутила, как Грант успокаивающе взял её ладонь в свою.

– Всё хорошо, солнышко, – прошептал он, встретив беспокойство в её зеленых глазах.

– Не трогай мою дочь! – Билл сделал шаг вперёд, готовый в любую секунду броситься на того, кого мысленно уже наградил званием преступника.

– Билл! – Грант впервые за время своего нахождения в этом кабинете нервно повысил голос. – Прекрати вести себя как ребёнок! Моя вина не доказана! Твоя дочь дрожит от страха. Ей нелегко находиться здесь! И, как видишь, успокоить её получается у меня, а не у тебя!

Билл будто окаменел, будучи не в силах опровергнуть эти слова. Он действительно никак не мог помочь Одри. Но у этого человека, кем бы он ни был, это получалось слишком легко.

Застыла тишина. Чарли стоял, оперевшись спиной о стену, ожидая, когда вернётся агент Джонсон с результатами проверки клуба. А Билл, нахмурившись, стоял перед столом и наблюдал за тем, как тот, кого он считал Домиником Хардманом, обеими руками сжимает сомкнутые в замок пальцы его дочери.

Одри смотрела то на Гранта, то на стол. Казалось, что вот ещё немного, и она прямо тут потеряет сознание от переизбытка душащего страха. Она прекрасно понимала, какими будут результаты. Ведь проверить подвал Блокады ничего не стоит. Там все доказательства, которые способны упрятать Гранта в тюрьму.

И всё это лишь её вина.

Она вновь подняла взгляд, встречая на себе его глаза. Он всё так же утешительно поглаживал её ладонь большим пальцем. Хотя силы и сочувствие сейчас требовались лишь ему одному.

– Прости меня, – шёпот Одри был почти не слышен.

Грант смог прочесть сказанное по её мимике. Он поднял глаза на Билла, который следил за ними, не отводя взгляда. Больше всего детективу не нравились прикосновения подозреваемого к его дочке. Но Гранта это совсем не волновало.

– Одри, посмотри на меня, – проговорил он, когда она уставилась на стол стеклянными глазами.

Одри быстро подняла взгляд.

– Всё хорошо. Ты не должна переживать. Всё наладится. Я уверен в этом, – он крепче сжал в своих ладонях её дрожащие пальцы.

Тяжело вздохнув, она кивнула и подняла голову, прикрыв глаза. Нужно прислушаться к его словам и найти то самое соприкосновение с покоем.

– Одри, что же ты делаешь, – проговорил тихо Билл, покачав головой. Он открыто поражался поведению своей дочери. Ещё несколько часов назад она признала, что именно психолог является их заклятым врагом. И вот, пожалуйста… Раздвоение личности какое-то.

Одри помедлила перед тем, как открыть глаза и посмотреть на огорчившегося отца. Он не может понять, что же толкает её в объятия преступника. Объятия убийцы. Она и сама не до конца осмыслила своё поведение. Было всё ещё непонятно, почему расцвели чувства к такому человеку. Как можно полюбить того, чьё сердце переполнено жестокостью, чей авторитет нагнетает страх и панику в нормальном обществе! Она должна презирать его. Но вместо этого просто любит. Любит необъяснимо.

– Одри, он ведь и есть Хардман. Ты это знаешь. Чего я не дал тебе в детстве? Откуда такое извращённое стремление к опасной любви? – говорил Билл, ближе наклонившись к дочери, чтобы ещё более доходчиво донести до неё смысл своей речи.

– Папа, перестань, пожалуйста. Мне и так нелегко, – голос Одри был измученным и хриплым.