Притворная дама его величества

Много-много лет, наверное, двадцать, не меньше, я изживала в себе ту мрачность, которая в любой стране мира выдает жителя бывшего СССР. Много лет я училась улыбке — дружелюбной и открытой. Не обязательно искренней — это условие было вторично. Много лет я училась общаться с людьми, не зажимаясь, не теряясь, веря в себя и завтрашний день, даже когда этот день грозил похоронить все, что я достигла до этого. Сейчас нелепая, натянутая, стыдливо-скованная улыбка пионерки перед завучем была именно тем, что нужно.

— У меня на тебя большие планы, дитя мое. 

Почему этой женщине не осмеливались перечить? Эта мысль не давала покоя. Какая у нее была власть, какое влияние она могла оказать на почти нищего графа и его семью? Если бы не было такой вот Маризы, похожей на Адриану, семья де Аллеран принесла бы в жертву этой стервятнице родную дочь. И я не могла найти связь, не могла откопать причину, хотя она, несомненно, была.

— Его величество женился два года назад, — продолжала герцогиня, поедая меня подслеповатыми глазами. — Брак не консуммирован и консуммирован не будет еще года три, ее величеству всего пятнадцать, она неразумное дитя… 

Я еле удержалась, чтобы не кивнуть. Было бы неуместно. Кивнуть я хотела собственным мыслям, а не тому, что вещала мне старая сводница. Консуммация, «довершение брака», и да, я читала об этом достаточно, чтобы знать — до консуммации брак по сути фиктивен, и если консуммации не случится, то признать его недействительным ничего не стоит. Если, конечно, в дело не вмешается политика… или чьи-нибудь интересы. Что, в общем-то, суть одно.

Герцогиня собирается кого-то из своих девиц отправить на место королевы?

Или даже не так: наверняка здесь идет невидимая война, кто успеет подложить под короля подходящую девицу первым.

— Но мне придется заняться тобой, — пообещала герцогиня. — Будешь слушать мои советы, будешь умницей.

Она приказывала. И даже у меня от ее мерзкого голоса пробегали мурашки по спине. Что было бы, если на моем месте сидела Мариза? Адриана? Я точно что-то сейчас упускаю, так что?

— Это богопротивно, — сказала я тихо, но очень уверенно, и лицо герцогини вытянулось. — Его величество и ее величество венчаны перед ликом святым. 

— Все такая же, — вздохнула герцогиня де Бри. — Адриана, дитя мое, я вытащила тебя из нищеты и прозябания. Неужели твои молитвенники не научили тебя быть благодарной за добродеяния? Неужели не сказано, что должно почитать благодетелей твоих и внимать голосу мудрости? 

Ее рука легла мне на плечо, тяжелая, несмотря на то, что сама герцогиня была легкокостной. И хватка у нее оказалась железная — я даже прикусила губу. Такая своего не упустит, швырнет в пекло любого, кого захочет, перемелет и забудет как звали.

Кого же она мне напоминает? Идет к своей цели, не ведомой никому, вероятно, через тысячи неудач, и не оглядывается на несчастные жертвы?

— Я благодарна, я почитаю. Твой дед некогда отправил меня ко двору, потратив все состояние на мои платья. Разве же не дело чести теперь вернуть мне долг его сыну, облагодетельствовав его дочь?

Я умела держать лицо. На моих губах была все та же бессмысленная жалкая улыбка, и я не дрогнула, услышав признание. Знала ли подлинная Адриана об этом? Никто не осмелится перечить герцогине де Бри, так она мне сказала, вполне может быть, за этим еще что-то крылось, но пока я пела про себя гимн чужой глупости. Во имя ненужного и бессмысленного добра — да, это могло ей двигать. Вместе с амбициями и — политикой. 

Я покосилась на стол. Нет, герцогиня считала, что не по рангу мне лопать ее разносолы, но что будет, если я возьму и наплюю на ее мнение?

Я повернулась и стянула со стола кусок мяса. Тот, который показался наиболее похожим на привычную мне нарезку. Пожалела я об этом практически сразу — мясо было абсолютно безвкусным и смахивающим на заношенную подошву, и, пытаясь отодрать его от зубов, я с тоской вспомнила средства, потраченные мной на стоматологов. Герцогиня, насколько я могла искоса видеть, только смотрела на меня… изучающе, возможно, прикидывая, какие методы воспитания ко мне применить.

— Тебе отведут комнату, — желчно изрекла герцогиня, поднимаясь. Заметно было, что далось ей это нелегко, но от меня, невоспитанной деревенской девки, она помощи явно не ждала. — Завтра займусь тобой.