Привал на Эльбе

Генерал от инфантерии фон Герман — столп немецкой военщины. Он второй раз воюет с русскими: первый раз — начальником штаба армии, второй раз — консультантом Гитлера и командующим группировкой. Ему уже было около шестидесяти, но он выглядел моложе своих лет: не по годам стройный, крепкий мужчина с редкими строгими морщинами на лице. Говорил он отрывисто, но твердо: каждое его слово являлось законом для подчиненных. Он любил командовать над людьми, подчинять их своей воле и желаниям. Властолюбие воспитывалось в нем с детства. Уже тогда дед его, герой трех войн — с Данией, Австрией и Францией, генерал в отставке, стал учить мальчика игре в солдатики. Когда внуку пошел восьмой год, «воспитатель» нанимал ребятишек, ставил их во фрунт и учил будущего меченосца командовать ими. Отец Германа был штабным офицером и ловким предпринимателем. Когда правительство Брюнинга выделило четыре миллиарда марок для помощи восточным областям Германии, юнкер Герман-старший, штабной офицер, сумел отхватить сто миллионов, бросил военную службу и стал скупать земли и леса; сына он по настоянию деда отправил учиться в Берлинскую военную академию. Там молодой фон Герман нашел своего кумира Карла Клаузевица, стал превозносить его идеи абсолютной войны, с головой отдался его учению о внезапности нападения, молниеносности наступления. Особенно он увлекся писанием Клаузевица о решающей роли таланта, гения. Когда нацисты сказали первое слово о всемирном господстве, гением фон Герман назвал Гитлера. Фон Герман не состоял в фашистской партии, но он разработал стратегию блицкрига — молниеносной войны, за что его выдвинули в депутаты рейхстага. Когда военная колесница Гитлера покатилась назад, фон Герман высказал мысль о генеральном сражении на своей земле. Фюрер благословил его, своего неизменного консультанта, дать такое сражение, остановить русских и погнать их на восток.

Генерал от инфантерии никогда не восторгался русскими, ничего хорошего не находил в их жизни, а военную историю России называл непоучительной. Победы Петра Первого и Кутузова он объяснял климатическими особенностями и просторами этой «дикарской» страны. Но сейчас, когда русские приперли немецких гренадеров к Эльбе, фон Герман трезво оценил обстановку: Гитлер проиграл, мир спасет Германию. Эти мысли он не высказывал никому: фюрер запрещал даже думать об этом, уверял всех, что фортуна опять повернется к немцам лицом, не раз говорил об ожидаемом чуде своему верному консультанту.

Фон Герман предложил парламентерам сесть. Сам занял глубокое мягкое кресло. Для начала он решил попугать русских новым грозным оружием.

— Вы слышали о нашем «гансе»? Нет. Это наше новое оружие, которое вот-вот вступит в действие и опустошит вашу страну. Но было бы разумнее женить нашего «ганса» на вашей «катюше». Вы понимаете меня?

— Понимаю, господин генерал, — на немецком языке ответил Орлов, — но наша «катюша» не пожелает выйти за «ганса».

— Это ваше личное мнение?

— Так думает каждый наш солдат.

— Дело солдата воевать, а не думать. Эту истину высказал еще гениальный Клаузевиц.

— Я не берусь судить о гениальности Клаузевица, — сказал Орлов, — но я знаю: великие полководцы учитывают моральный фактор.

Фон Герман свысока посмотрел на русского подполковника, насупил густые брови. «Русские не пойдут на уступки, — понял он. — Надо что-то придумать». Фон Герман приказал своему адъютанту отвести парламентеров в отдельную комнату. Те, оставив письменный ультиматум, вышли.

Откуда-то из-за портьер выскользнул человек.

— Русские обнаглели, — сказал фон Герман, неприязненно взглянув в упор на своего советника, представителя нацистской верхушки, генерал-лейтенанта Хаппа.

— Это фарс, — проговорил советник, бегло прочитав оставленную русскими бумагу. — Не так уж они сильны, чтобы принимать их ультиматум. Поднатужились — немного оттолкнули нас.

— Немного, — передразнил советника фон Герман, — оттолкнули до центра Германии.

— Дошли сюда и выдохлись. Очевидное доказательство: хваленых «катюш» не видно на фронтах. Лучшие кадры побиты. Кого они прислали к нам на переговоры? Зеленых юнцов.

— Ребяческое умозаключение, — отрезал фон Герман, сел за стол и снова принялся читать ультиматум.

Орлов и Михаил были вдвоем. Два солдата принесли чайник с черным кофе и бутерброды, тонкие и маленькие, как квадратное печенье. Михаил посмотрел на немецкое угощение и сказал:

— Непонятно, на кой шут так накрошили, — положил он один на другой четыре бутерброда, понюхал и откусил больше половины. — Замазка, а не масло. Что хочешь говори, а лучше нашего русского масла не найдешь.

— Это же маргарин, — определил Орлов и положил надкусанный бутерброд на тарелку, — как вы думаете, сдадутся?

— Одно из двух: да или нет.

— Есть третий вариант, — заметил Орлов, — чехлы надеть на пушки. Поняли смысл свадьбы «ганса» и «катюши»? Мира просят.

— Получат, когда рак свистнет, — сказал Михаил.

В комнату вошел генерал-лейтенант Хапп. Парламентеры встала. Немец сел. Можно было начинать переговоры. Русские тоже опустились на стулья.