Привал на Эльбе

— Ты, дорогой старик, меня спас от смерти два раза, а сам стойко принял ее. Как мне теперь просить у тебя прощения, как благодарить тебя… О покойнике говорят хорошо или ничего не говорят. О тебе, Яков Гордеевич, плохо говорит только враг. Три года назад ты завел фашистский карательный отряд под пули партизан. Ты всегда был смел, честен, ты был настоящим казаком. Мы отомстим за тебя, дорогой украинский друг.

Начальник политотдела сказал, что имя старого воина будет занесено на вечные времена в почетный список части.

После похорон Свиркин посоветовал парторгу провести собрание коммунистов, чтобы обсудить заявления некоторых казаков о приеме в партию.

10

Елизарова и Элвадзе вызвал генерал Якутин. Командир дивизии сидел за массивным столом в убежище хозяина орудийного завода. В кабинете были Свиркин и Орлов. На генерале топорщился плащ с полевыми погонами. Рядом лежала зеленая суконная фуражка. Якутин улыбнулся, как только Михаил показался на пороге.

— Садитесь, господин полковник, — шутя сказал генерал. — Расскажите, как вы поймали немецкого полковника?

— Ничего не могу добавить к докладной записке.

— Я читал ее. Красивая операция!

— Печальная: погиб Яков Гордеевич, а если не подоспели бы наши танки, легли бы все.

— Конец венчает дело, — сказал генерал. — Смелость и выдумку вашу приветствую. Хорошо воевали. Решено представить вас к награде. И вас, товарищ Элвадзе. Отметим и отважного потомка Салавата Юлаева — Тахава Керимова. Он отлично провел танки к месту атаки.

— Не опомнится от радости: встретил танк «Салават Юлаев», — заметил Орлов.

— Сегодняшний день — день большой радости, — сказал начальник политотдела Елизарову. — Я с особым удовольствием вручаю вам кандидатскую карточку, так дорого доставшуюся вам. Я тогда остановил собрание. К счастью, все обошлось хорошо.

Михаил был взволнован, не мог связать двух слов. От радости он только произносил «спасибо».

— Важный разговор есть, товарищ лейтенант, — сказал генерал Елизарову. — Войска нашего фронта стоят перед сильной группировкой противника. Надо ломать сложную оборону, так называемую линию фон Германа. Предлагали немцам сдаться: обращались к немецкому командованию по радио. Ответа не получили. Командующий фронтом решил направить ультиматум с нарочным. Честь быть парламентерами выпала нашей дивизии. Мне бы хотелось послать вас и подполковника Орлова: вы оба знаете немецкий язык… Пойдете? — спросил он Михаила.

— Я солдат, товарищ генерал, приказали — будет выполнено.

— Это не приказание, а добровольное предложение вам.

— Желание командования — для меня приказ. Я готов!

Генерал пристально посмотрел на Михаила. Лицо казака показалось Якутину совсем еще юношеским; как-то не верилось, что этот молодой парень только несколько часов назад без минуты колебаний отправлялся в самое логово врага.

— Разрешите обратиться, товарищ генерал. Небольшая просьба: папирос хороших нельзя захватить? А то мы оскандалились перед немецким полковником со своим куревом.

— Это мы уладим, — улыбнулся Якутин.

Провожать Орлова и Михаила собрались все друзья. Особенно волновалась Вера: когда Кондрат Карпович сказал ей, что Михаил собирается на переговоры к немцам, руки девушки, делающие перевязку раненому, задрожали. Теперь она волновалась еще больше, но молчала, не показывала виду. За всех говорил Кондрат Карпович:

— Рад, Мишутка, что избрали тебя с подполковником на большое дело, но и печалюсь за твою судьбу. Нечистые люди фашисты. Мое казацкое благословение такое: будь тверд в выполнении задания. Где нельзя пройти, так перескочи. Где нельзя перескочить, там перелезь. Встретишь воду — будь щукой. встретишь гору — будь орлом, встретишь немца — будь русским. В добрый час!

На машине развевался большой белый флаг. Орлов и Михаил, сидя в кузове, с интересом смотрели по сторонам. Мелькали полоски ячменя, ржи, клевера и кормовой свеклы. Покажется за стеклом автомобиля невысокий холмик, промелькнет одинокая березка, и снова пестрые посевы.

Вот он, настороженный город, опоясанный линиями траншей, пересеченный ходами сообщений, загроможденный рядами противотанковых заграждений и «ежами», обвитыми колючей проволокой…

Машину остановили немецкие солдаты. Орлов и Михаил показали мандаты, написанные на русском и немецком языках; повторяли одни и те же слова: «Генералу от инфантерии фон Герману».

Гитлеровцы завязали глаза представителям русского командования, посадили в свою машину и в сопровождении мотоциклистов отправили их в штаб-квартиру командующего немецкой группировки.