Привал странников

– Может, посмотрим, что там внутри? – предложил Смирнов.

– Давайте лучше арендаторов подождем. И с ними вместе, по закону. А то мало ли что, обвинят нас с вами в превышении полномочий.

– Вон как за вас взялись! – удивился Смирнов.

– Демократизация, – констатировал Трындин. – Так что же нам делать, Александр Иванович?

– Подождем малость, Юра, – решил Смирнов и пошел в дом – завтракать.

Позавтракал и лег на диван с "Литературкой". Сквозь открытую балконную дверь пришел негромкий и мощный московский гул, под который так хорошо дремать днем. Смирнов позволил "Литературке" упасть на лицо, вдохнул с удовольствием керосинный типографский запах свежей газеты и задремал. Задремал, а затем уж и заснул.

Вместе вернулись (у подъезда встретились) Роман с Аликом и разбудили Смирнова.

Смирнов столь яростно потянулся, что свело шею. Покрутив головой, он встал и предложил:

– Пойдем свежим воздухом подышим.

Свежим-то воздухом – в Москве! Они стояли на балконе. Кругом – дымы, пары, клубы пыли, разноцветные облака черт-те чего. Они стояли на балконе и смотрели на "Привал странников", которого не было.

– Имеются соображения ума? – спросил Смирнов.

– Ни хрена не понимаю! – признался Алик.

– Внутрь бы заглянуть, – сказал Роман.

– Хотел, – сообщил Смирнов. – Но участковый не позволил. Законник.

Что-то странное произошло внизу. Бросив трудовую вахту, зарысили вверх и налево дорожные рабочие, копавшие яму посреди мостовой, засеменили туда же предподъездные бабки, твердо убежденные, что бегут, даже от винно-водочной очереди недалекого продмага отделилось несколько нестойких. Всех тащил вверх и налево азарт любопытства. Явно было.

Оповещая о беде, закричали сирены – милицейская и "скорой помощи". Торопливо переваливаясь на ремонтных колдобинах, от набережной мчались по переулку белый "рафик" с красным фонарем на крыше и серая "Волга" с синим.

– Спустимся, ребята, – приказал Смирнов.

– Вероятнее всего, автомобильная авария, – сказал Алик. Не хотелось ему на улицу.

– Машина-то наша, оперативная, не гаишная, – ответил ему Смирнов, застегнул расстегнутую до пупа рубашку и двинулся к дверям.

В соседнем переулке почти идеальным кругом стояла толпа, замыкая в себе и "скорую помощь", и милицейскую машину. Люди стояли тихо, не позволяя себе обсуждать случившееся. Значит, смерть.

– Разрешите, – скорбно и вежливо попросил у шеренги Смирнов и, повесив палку на локтевой сустав, достал свою книжечку. С книжечкой пропустили. Внутри круга медики уже не суетились, а суетились три человека в штатском. Один, приседая, а затем вытягиваясь, щелкал фотоаппаратом, второй делал отметки мелом на асфальте, третий – на корточках – осторожно рылся в карманах лежавшего на тротуаре ничком милиционера в форме. Милиционер лежал, противоестественно вывернув руки-ноги. Так живые не лежат. На тротуаре лежал труп милиционера.

– Участковый Трындин? – спросил Смирнов у спины четвертого штатского, который в суете не участвовал. Четвертый раздраженно обернулся и вдруг узнал радостно:

– Александр Иванович?

– Здорово, Леонид, – солидно поприветствовал четвертого Смирнов. Был Леонид хорошего роста, складный, франтоватый, на артиста Абдулова смахивал.

– В Москве, а к нам не зайдете, – укорил он Смирнова.

– А что мне у вас делать?

– Как что? Пообщаться, соскучились мы без вас.

– Соскучились? – непонятно спросил Смирнов и повторил вопрос, кивнув на тело: – Участковый Юрий Трындин?

– Участковый Юрий Трындин, – соболезнуя голосом, подтвердил Леонид.

– Что случилось?

– С крыши сорвался.

– Прямо-таки и сорвался?

– Сейчас здесь закончим и наверх пойдем, пощупаем, что и как.

Смирнов глянул вверх, на крышу пятиэтажного доходного дома, каждый этаж которого – полтора нынешнего. Высоко. Очень высоко.

– Я с ним утром разговаривал, – сказал Смирнов. На труп он не смотрел, не хотел смотреть. – Что ж ты так, Юра Трындин?

К Леониду подошел третий в штатском – совсем еще молодой, – протянул сложенный вчетверо лист бумаги:

– В кармане нашел. Прочти, Леня.

Леонид развернул бумагу. Смирнов нахально заглянул в нее через Леонидово плечо. Леонид обернулся на него, но ничего не сказал. Стал читать бумагу. Читал и Смирнов.

"Околоточный! Пока ты даром копытами топочешь, малолетки ширяются как хотят. На твоем участке, козел. Коробейников сдавать не в моих правилах, а склад их сдам. На крыше шестого дома, под правым скатом слухового окна. Целуй меня в тухес за подарок, лох".

Печатными корявыми буквами все это было написано. Смирнов спросил:

– Вечерком ко мне можешь заглянуть, Леонид? Я вон в том доме живу у приятеля. – Смирнов тростью указал на видимый отсюда Аликов дом. – Пятый этаж, квартира восемнадцать. Я ведь с Трындиным утром сегодня разговаривал.

– Загляну, – пообещал Леонид. – Обязательно загляну. – Он смотрел, как санитары задвигали в свою карету носилки, на которых было то, что осталось от участкового Трындина.

– Не буду мешать. Работай, – сказал на прощанье Смирнов и выбрался из круга. Роман и Алик ждали его. Они были в курсе: предподъездные бабки рассказывали шепотом каждому подошедшему в кругу все в подробностях.