Прививка совести

— Почему? Потому, что за своё право ходить с вытертой задницей, я готов драться насмерть, а «засранцы по жизни», на такой же подвиг физически не способны. Отчего бродят так. Означенная готовность и даёт мне право жить среди них, как считаю правильным… соблазняя личным примером. Это — максимум, что можно предложить описанному «обществу засранцев», на первом этапе контакта. Всё время маячить перед глазами — «А можно жить и чисто». Завидуйте! И немедленно давать сдачи, при поползновении принудить нас «быть как все».

Подмигивает Виктору…

— Солидарное и конкурентное общество — это как полюса, на электрической батарее. Один без другого существовать не могут. Одних людей тянет туда… других сюда. При их полной изоляции, разделение возникает внутри каждой системы заново. При коротком замыкании, та же «батарея» разряжается в ноль. Умирает… Именно поэтому, ваша глобализация с толерантностью — это моральная смерть. Да. В контакте — полюса искрят… Пусть лучше искрят… Нет надёжного метода контроля собственных моральных норм «на правильность», кроме их сравнения с иными, не правильными. Обязательно личного. За чужой щекой зуб не болит! — хлопает Виктора по плечу, — Будь здоров! Будем ходить сюда в гости. Вам скоро понравится!

Торец пустого ангара вдруг раскрывается в ширину. Из мокрой темноты, как в научно фантастическом фильме, выплывает летающий диск, нет, скорее шестигранник. Многовинтовая платформа! Тихо, свистя пропеллерами, зависла, встала на откинувшие вниз лапки-опоры… А ребята мне говорили, что у них нет «тарелок». Или правду сказали? Ровно столько, сколько сочли нужным… Лично у них — нет. И понимайте, как хотите. Интересно, много чего у них ещё так же вот «нет»? Сдвигается колпак. Пилот сбрасывает шлем, прямо по сетке ограждения шагает к краю. Прыгает на пол. Подросток, лет 14-15, моложе Витьки.

— Это вы Григорий Иванович? Здрасте! Я — ваш «прикреплённый».

Второй, невидимый член экипажа, кричит из кабины.

— Кто тут Виктор? Скорее, до утра всего ничего осталось!

— Ну, лети обратно, раз напросился… Ещё увидимся! Привет отцу!

Наблюдаем, как выходец из современности, со второй попытки, тяжко забирается на верхнюю плоскость средневекового транспортного средства. Оступаясь, на кромках воздушных каналов, движется к центру. Неловко крутится, устраиваясь там в кресле… Пусть посмотрит, кто и от кого отстал. Оно полезно…

Встаю, как взрослому, подаю пацану руку.

— Будем знакомы!

— Ага, я Лёша… поправляется — Алексей! Вот! — выкладывает на столешницу… мой собственный командировочный чемоданчик. По старой привычке, всегда готовый к выезду. С набором самого необходимого. Хоть на войну, хоть в другой мир. Не фига себе сюрприз!

— В квартире моей побывали?

«Прикреплённый» кивает…

— Ага! Там уже пост стоит, но на лестничной площадке, а двери опечатали. Мы снаружи, к балкону причалили. — хм. Между прочим, у меня восьмой этаж! Деловито перечисляет, — Воду я перекрыл… Свет отключил… Шторы задёрнул. Форточки запер. Если надо — можем ещё разок слетать, только скажите. Можем даже вместе. Но не сегодня. Поздно уже! Пока ещё этого, — пауза… — поисковика, домой отвезут…

Лихой кадр. Чисто из вредности спрашиваю:

— Ваш моральный кодекс разрешает, без спроса, копаться в чужих вещах?

— А! Я запись слушал, вы любите вопросы задавать… Хотите знать, что у нас можно и что нельзя? Если не для себя лично и с риском для жизни — можно абсолютно всё! — и, без всякого перехода, глядя восхищёнными глазами, — А вы, правда, конструктор боевых роботов? Как в «Терминаторе»? — ну да, они же наши фильмы смотрят, пусть и выборочно. Сердиться на него невозможно.

Спохватываюсь…

— А как же книги, компьютер, диски с записями? Они целы? Ты же и там лазил? — Лёша хитро ухмыляется…

— Что я, на вид, совсем бешеный? Уже знаю — в чью квартиру забрался! Нам, ещё в обед, задачу поставили, — это, когда Владимир на коммуникаторе морзянкой стучал (во, уровень взаимодействия!), — Видели мы, как ФСБ вашу дверь вскрывало… И видели, что им за это было… Ихний, самый главный, всех растолкал, вперёд полез, уже через несколько секунд из секции вылетел — с дверным косяком на плечах. Ни дышать, ни ругаться не мог, только глаза пучил. У вас, в прихожей, химическая бомба стояла?

— Ох! — бедный Роберт Андреевич! То-то, от него, через одеколон, аммиачным душком пованивало… — Нет, никакой бомбы — самая обычная пластиковая бутылка с нашатырным спиртом. Под потолком. Для равномерного орошения… Если не знать, как заходить — распыляет содержимое по всему помещению. А аммиак, это такая гадость — его же ни один обычный противогаз не держит, а терпеть дух невозможно. Хотя вещи, на которые попал, совершенно не портятся. Испарился — и всё. Значит, сработало?

Алексей радостно кивает.

— Ещё как! Они с матами балкон, и форточки распахнули, а входную дверь заперли и опечатали. Пока ваши соседи восстание не подняли. Ну, а мы, подождали чуток, да с «блина» — через перила… Машина тихая, кругом остекление. А кто увидит — не поверит. Вы нам схему минирования набросайте! Или сами пойдёте, а мы вас снаружи подождём. Да, ещё!