Приз Гора

«Интересно, почему они заткнули мне рот? — задавалась вопросом Эллен. — Может, мы находимся в местности, которую они расценивают как враждебную, в которой они не хотели бы рисковать даже блеянием вера или вскриком рабыни?»

Она вздрогнула.

Некоторое время Эллен не могла уснуть, но позднее, согревшись на солнце, лучи которого проникали сквозь лапы деревьев, сон наконец сморил ее. Она проснулась лишь раз, услышав голос Порта спросившего Терсия Майора о том, где тот пропадал. Сквозь сон рабыня разобрала ответ молодого человека, что, дескать, он ходил за водой, после чего снова уснула.

В следующий раз Эллен проснулась, когда почувствовала, что кто-то перевернул ее на спину и отомкнул цепь на животе. Это был Порт. Девушка попыталась, извиваясь всем телом, немного стянуть тунику с талии, куда та сползла, пока она спала. Затем Эллен замерла, лежа неподвижно и глядя поверх кляпу на своего хозяина. Мужчина улыбнулся ей в полутьме и мягко провел рукой по ее телу. Она проскулила один раз, но, не дождавшись его реакции, проскулила снова, а затем приподняла тело к нему навстречу, в просительном жесте.

— Нет, маленькая рабская девка, — негромко сказал Порт и, перевернув ее на живот, освободил ее руки от браслетов.

После этого, как только он вытащил кляп, Эллен встала перед ним на колени, позаботившись о том, чтобы ее ноги были жалобно, просительно расставлены в стороны.

— Нет, — сновв вполголоса повторил ее хозяин. — Помоги остальным упаковать вещи.

И рабыне ничего не оставалось, кроме как, пусть и неохотно, подняться на ноги и идти помогать мужчинам. Конечно, за время ее пребывания в неволе, рабские огни успели поселиться в ее животе. Она больше не была тем существом, которым была на Земле. Теперь она нуждалась в сексе, так же отчаянно, часто и сильно, как она нуждалась в еде и воде. Это с ней сделали мужчины, освободив ее естественные сексуальные потребности, которым оставалось только расцвести и запылать, предъявляя ей свои непреклонные горячие требования. И, конечно, точно так же, как она зависела от господина в еде и воде, точно также она зависела от него в удовлетворении сексуальных потребностей, и только в его компетенции было решать, удовлетворять ли эти ее потребностей, эти глубокие сексуальные потребности рабыни.

Вскоре они уже снова летели. И снова их полет продолжался над районом усыпанным множеством водоемов.

Эллен попыталась презирать себя за свою слабость, за свое отвратительное поведения перед Портом Каньо. «Насколько Ты ужасна», — корила она себя. Однако девушка быстро поняла, что теперь она была, что теперь она стала мучимой потребностями рабыней, несмотря на то, чем она желала бы быть или считала надлежащим быть, несмотря на то, чего она могла бы желать быть. Теперь-то Эллен отлично понимала, почему некоторые из девушек в доме ее обучения так стенали по ночам и царапали пол в своих конурах, из-за чего они так тянули руки сквозь прутья решеток к проходившему мимо охраннику, просто ради того, чтобы прикоснуться к нему. Теперь она понимала, что заставляет закованную в цепи рабыню кричать о своих потребностях и выть на луны Гора. Она вспоминала нагую рабыню, виденную ею на крыше в Аре. «О, — подумала она про себя, — думаю, что над ней действительно хорошо доминируют».

Эллен заскрежетала зубами, отчаянно вцепившись в борт корзины, чувствую себя на грани безумия.

«Помни, — приказала она себе, — о чувстве собственного достоинства. Ты должна быть выше секса. Это для низких и вульгарных, для тех невеж, чье мировоззрение еще не исправлено. Нельзя идти на уступки этой вульгарной настойчивости, ее следует ограничивать и презирать насколько это возможно. Секс необходимо сохранять на его месте, которое должно быть очень небольшим. Его следует расценивать как, в лучшем случае, всего лишь маленькую и незначительную часть жизни». Но затем она горько рассмеялась. «Какая же я дура, — обругала она себя. — Какая я слепая, наивная, тупая дура!»

«Вспомни, Ты — учительница, — напомнила себе Эллен. — Ты — доктор философии!» И снова это закончилось надрывным смехом на свистящем ветру ночного полета. «Это — все теперь в прошлом, — ответила она себе. — Теперь я — только шлюха в ошейнике, пробужденная, полная потребностей, выпрашивающая ласки рабыня! Господа, пощадите меня! Я попытаюсь доставить вам удовольствие, Господам! Сжальтесь над своей рабыней!»