Приз Гора

Мира среди них уже не было. Она не представляла, куда он мог уйти, вероятно, у него было дела, возможно, в одной из палаток лагеря.

Эллен осмотрелась в поисках тех, кому могли бы понадобиться ее услуги. Желающих не было, зато она в нескольких ярдах от себя увидела другую рабыню, такую же как она сама, раздетую, подсвеченную мерцающим пламенем костра. «Симпатичная, — подумала Эллен, разглядывая девушку, державшую в руках такой же краснофигурный кувшин, как и у нее. — Кажется, ее зовут Рената. Интересно, сколько предложений было внесено за нее».

Наливая вино в кубки мужчин, Эллен все время опасалась, что ее волосы упадут из-за ее спины и коснутся плеча клиента. Она знала, что такие действия могут запросто возбудить мужчину, ведь гореане, известные своими сильными сексуальными аппетитами, были людьми легковозбудимыми. Если в такой ситуации мужчина бросит ее на землю между кострами и разложит для своего бескомпромиссного удовольствия, то она нисколько не сомневалась, что виновной в этом будет признана она. Разве не всегда обвиняют рабыня? Разве это не ей всегда приходится извиваться под плетью? Неужели в лагере не хватало железных поясов, в которые можно было бы ее запереть? Предполагалось, что она должна была нагреться, чтобы на сцене аукциона быть трогательно, неудержимо пылающей от своих потребностей. Если бы он был ее господином, они находились в его апартаментах, она, нисколько не смущаясь, позволила бы себе такого рода небрежность, или даже завязала узел неволи в волосах слева, в качестве немой просьбы о внимании.

Выражение «подача вина» помимо своего обычного, очевидного значения, на Горе обычно используется в качестве эвфемизма, подразумевающего служение удовольствию владельца. «Он уже приказал тебе, подать ему вино?» — могла бы одна девушка спросить у другой. «Вина, Господин?» — вопрос, который мог бы быть задан рабыней своему владельцу, или его гостям, если она объявлена доступной для них. Другой пример этой идиомы встречается во фразах вроде: «Ваша рабыня просит позволить ей подать вам вино», или «Рабыня просит разрешить ей подать вино господину». Существуют также ритуалы, отличающиеся от города до городу, связанные с этим процессом, к примеру, рабыня может, встав на колени, поцеловать бокал, а затем протянуть его господину обеими руками, опустив голову вниз между рук. Иногда, поскольку гореане обычно пьют вино теплым, кубок вначале нагревают, прижав к груди или к низу живота рабыни. Эти ритуалы, как уже было указано, могут отличаться от города к городу. Кроме того, вкусы и характер рабовладельцев тоже отличаются, так что каждый мужчина, если пожелает, может, как в этом вопросе, так и в любых других, дрессировать своих рабынь как ему больше понравится.

— Эллен, — позвала ее рабыня.

— Рената? — уточнила девушка.

— Да, — улыбнулась невольница, внезапно, засветившись от удовольствия.

Это была та самая рабыня, которую Эллен увидела в полутьме в нескольких ярдах от себя. Эллен запомнила ее по рыжим волосам. В течение многих дней, в караване, она стояла рядом с Эллен, а иногда по ночам, скованные одной цепью, они шептались друг с дружкой. Также они попали в одну и ту же выставочную клетку, да и во время капания в бассейне оказались в одном караване. Вообще-то раньше ее звали Аута, но писцу это не понравилось, и он переименовал ее. Так что, теперь она была Ренатой. Ей, кстати, полюбилось это имя, но она еще не успела привыкнуть отзываться на него. Безусловно, рабыни быстро учатся реагировать на те имена, которые им дают их владельцы.

— У тебя еще много вина осталось? — полюбопытствовала Рената.

— Не очень, — встряхнув кувшин, ответила Эллен. — Пожалуй, скоро мне надо будет идти к амфоре за новой порцией.

— На твоем месте, я бы пошла уже сейчас, — сказала ее подруга. — Там не так много осталось.

— Ох! — вздохнула Эллен. — Спасибо, Рената.

— Да пустяки, — отмахнулась девушка.

Эллен не хотелось бы быть оказаться с пустым кувшином перед пустой амфорой, и стоять там, возможно, ены, и даже ан, пока не подвезут новую. С другой стороны, она могла бы отдохнуть, стоя у пустой амфоры. Никто ведь не станет обвинять ее за это. В конце концов, это не то же самое, как если бы кто-то послал ее за вином, а она промедлила с возвращением. Тем более, что у нее не было доступа к другим амфорам, расставленным по лагерю, поскольку их ревниво охраняли их дежурные со своими собственными, приписанными к ним рабынями.

Вскоре, Эллен уже была около стойки с амфорой, по пути обслужив двух мужчин.

Рабыню мучил вопрос, узнал ли ее Мир? Она была уверена, что узнал, причем с первого взгляда. Но затем он рассматривал ее, словно увидел впервые в жизни, как удивившую его, совершенно незнакомую ему, красотку рабыню. Возможно, вначале он подумал, что узнал ее, а затем, позже, решил, что обознался, что рабыня, которую он увидел, не могла быть той, за кого он первоначально ее принял?

«Могла ли я так измениться? — спросила себя Эллен. — Неужели я настолько отличаюсь от себя прежней? Неужели я стала настолько рабыней?»