Признания в любви. «Образ чистой красоты»

У Гранта было пять браков, во время наших съемок уже развалился третий, после этого Кэрри женился в четвертый раз, и Диана Кэннон родила ему дочку Дженнифер, которую он просто обожал. Однако именно развод с Дианой был самым болезненным и трудным. А потом была его встреча с Барбарой Харрис, которая много моложе Кэрри, но все же сделала его счастливым. С Барбарой Кэрри жил уединенно, практически как мы с Робом.

Удивительно, но именно к Гранту, столько раз женившемуся и разводившемуся, откровенно распускавшему по отношению к женам руки и довольно несдержанному в словах, никакие сплетни и скандальные слухи не прилипали. От него все отлетало, как мячик от стенки. Кому еще поклонницы и журналисты могли бы простить «концлагерь на дому», как называла свою жизнь с актером его четвертая жена Диана Кэннон? Но у Кэрри было столько обаяния, что никто житейских страстей и не заметил! Поклонницы слишком любили Кэрри Гранта, чтобы верить Диане.

Кэрри номинировали на «Оскара», но каждый раз статуэтка уплывала кому-то другому. Думаю, это потому, что он не был привязан ни к одной кинокомпании и никто не рисковал по-настоящему лоббировать его кандидатуру. Гранту вполне хватало зрительской любви, к которой он относился очень серьезно. Тут у нас с Кэрри возникло редкостное единодушие. Как и он, я не слишком доверяю случайным фотографиям, а потому не люблю их. Сделать неудачный снимок можно даже самой большой красавицы – не тот ракурс, не тот свет, не то настроение у человека… К чему подлавливать актера или актрису и щелкать затвором камеры, приводя их в замешательство?

Я всегда требовала, чтобы мне показывали снимки, которые собирались опубликовать, и считаю, что правильно делала. Не все со мной согласны, но мое мнение твердо, я имею право на собственную жизнь, имею право в какие-то минуты быть просто некрасивой или чем-то недовольной, но тот, кто увидит фотографию, сделанную в такой момент, может не узнать, почему именно я скорчила гримасу, не станешь же каждому объяснять про камешек, попавший в туфлю, или о том, что болят глаза от софитов…

Грант оказался таким же, он строго следил за снимками, сам отбирал или забраковывал часть из них, чего требовал и от меня тоже. Я соглашалась.

Съемки шли довольно легко, затруднения в общении мы не испытывали, никто не напивался и ничего не срывал, весело, гладко, дурашливо. Такое счастье у меня еще будет в фильме «Как украсть миллион». Может, Грегори Пек прав, и мне стоило всю жизнь играть такие легкие комедии? А как же тогда «История монахини»?

Но во время съемок я узнала потрясающую новость: Уорнер все-таки купил права на экранизацию мюзикла «Моя прекрасная леди», заплатив немыслимую по тем временам сумму – 5,5 миллиона долларов! Это означало, что начинается подбор актеров на роли. Сам мюзикл имел невообразимую популярность на Бродвее, теперь Уорнер надеялся перебить ее популярностью всемирной.

Я мечтала о роли Элизы Дулиттл с первой минуты, как увидела мюзикл на сцене. Божественная роль, остроумная, легкая, лукавая… Но очень трудная в вокальном исполнении, там много сложных песен и нужен хороший, сильный голос. У меня такого нет и никогда не было, но успех в «Забавной мордашке», когда после долгих репетиций и занятий с преподавателем вокала мне удалось весьма прилично спеть, позволял надеяться, что получится и в «Леди».

Курту полетела телеграмма с просьбой сделать все, чтобы заполучить эту роль для меня. Фрингс принялся за дело.

Мое беспокойство усугубило сообщение, что Кэрри Гранту предложено сыграть профессора Хиггинса, правда, он отказался, считая, что лучше Рекса Харрисона, который играл и на Бродвее, никто этого не сделает. На что надеялась я? На свою известность и на то, что внешне вполне подхожу для такой роли.

Курт Фрингс – один из лучших агентов, помогла и моя популярность в Европе, ведь студия надеялась за громадные деньги снять бестселлер не только для Америки, но и для Европы, а Джулия Эндрюс тогда была в Европе мало известна. Все сложилось в мою пользу, и немного погодя я могла радоваться – роль Элизы Дулиттл была предложена мне!

Обрадовавшись, я не придала большого значения главным моментам, сыгравшим роковую роль лично для меня. Фильм получился божественный, собрал невиданный «урожай» «Оскаров» – 12 номинаций, из них восемь самих статуэток! Такого не помнил никто. Но ни среди награжденных, ни даже среди номинированных не оказалось исполнительницы главной роли – Одри Хепберн.

И все равно, даже знай я, что не получу ничего, рвалась бы играть эту роль. Я мечтала о ней еще с того времени, как увидела впервые на бродвейской сцене. В спектакле, где роль Элизы Дулиттл исполняла Джулия Эндрюс, была занята и моя обожаемая Кэтлин Несбитт. Приехав посмотреть ее, я ходила на спектакль несколько раз, мысленно играя вместе с Джулией каждую сцену.

Узнав, что на студии принято решение отдать роль мне, я переживала, что Джулия обидится, но она отнеслась спокойно. И тогда я допустила ошибку, стоившую очень дорого…

Но о «Моей прекрасной леди» нужно говорить отдельно, настолько она прекрасна.