Призрачные страницы истории

Оксфордианец П. Сюмартино писал в книге «Человек, который был Шекспиром» (Нью-Йорк, 1990), что вопрос: кто написал пьесы Шекспира? — «вероятно, является самым неразрешимым вопросом европейской культуры… Вопрос об авторстве — это величайшая детективная повесть всех времен». Ни одна из школ антистратфордианцев не доказала своего тезиса, не опровергла критику традиционалистов. В свою очередь, традиционалисты не опровергли главных аргументов своих оппонентов. Профессор Гарвардского университета Гарри Левин заметил: «Вопрос об авторстве Шекспира — форма сумасшествия». Многие видные шекспироведы считают унизительным для ученых участвовать в спорах с антистратфордианцами. Тем не менее дискуссия, часто далеко не корректная, получила очередной импульс в последнее десятилетие. Это, в частности, рассмотрение проблемы авторства на конференции, проведенной юридическим факультетом Американского университета в Вашингтоне в 1987 г., а через год — английскими юристами в Мидл Темпл Холл в Лондоне. Проводятся и конференции в других университетских центрах, а также теледискуссии по вопросу об авторстве с участием известных специалистов, например, в Стемфорде, в штате Коннектикут в сентябре 1992 г. В Англии и США действуют общества, занятые, по существу, разработкой виртуальных биографий Оксфорда, Бэкона, Марло и других претендентов на роль Шекспира. Эти общества публикуют специальные журналы. В спор втягиваются люди, ранее, казалось бы, далекие от этих дебатов. Великая российская балерина в своей книге «Я, Майя Плисецкая» (Москва, 1994) пишет, что ее давно преследует «сумасшедшая мысль», что произведения Шекспира написаны Марией Стюарт, шотландской королевой, казненной в Англии в 1587 г. Она, в отличие от актера из Стратфорда, бывала в Италии, знала итальянский язык и читала в подлиннике новеллы Банделло. Из них «Шекспир» заимствовал сюжеты для своих комедий и трагедий, хотя при его жизни не имелось английских переводов этих рассказов. «Я останавливалась в Вероне, — продолжает Плисецкая, — и никто не убедит меня, что „Ромео“ написан человеком, там никогда не бывшем». Обе стороны в споре стремятся переосмыслить в свою пользу главные аргументы противников. Типичный пример: Джонсон называл Шекспира «нежным лебедем Эвона». Традиционалисты рассматривали это как одно из главных свидетельств, что под «Шекспиром» Джонсон подразумевал своего давнего друга Вильяма Шекспира, уроженца Стратфорда на Эвоне. Антистратфордианцы считали слова Джонсона следствием «заговора». Теперь появилась новая расшифровка. Сторонники кандидатуры семейства Пемброков утверждают, что Джонсон, говоря эзоповским языком о лебеде Эвоне, напоминал, что река с таким названием протекает не только мимо Стратфорда, но и несет свои воды в графстве Уилтшир неподалеку от Уилтона, резиденции этого аристократического клана. А оксфордианцы напоминают, что Оксфорд имел поместье Билтон Холл у реки Эвон, где, возможно, водились лебеди. (В ответ традиционалисты установили, что Оксфорд арендовал это владение с 1574 по 1581 гг., так что «нежный лебедь» упорхнул из Билтон Холла за сорок два года до опубликования стихов Джонсона в 1623 г.) Джонсон писал, что Шекспир знал «плохо латынь и еще хуже греческий язык». Традиционалисты считают, что Джонсон никак не мог иметь в виду таких образованных аристократов, как Бэкон или Оксфорд. Однако в последнее время, парируя этот довод, антистратфордианцы уверяют, что взятые в контексте слова Джонсона следует читать — «даже, если бы» Шекспир знал плохо латынь и еще хуже греческий. Мол, Джонсон как участник «заговора» сознательно выражался туманно и двусмысленно, чтобы быть правильно понятым только посвященными.