Бельман хотел затащить меня на лестницу. В спальню. Там находился пистолет, с которым он выбежал вслед за мной. Он хотел, блин, ликвидировать меня, чтобы заткнуть мне рот. Это могло означать только одно: он и сам по колено в дерьме. И что он теперь будет делать? Засадит меня, конечно. За угон машины, оборот наркотиков, гостиничный счет — у него было из чего выбирать. Засадить меня за решетку и избить, прежде чем я успею с кем-нибудь переговорить. А в том, что произойдет после того, как меня засадят и заткнут рот, сомневаться не приходилось: они сделают это похожим либо на самоубийство, либо на разборку с другими заключенными. Самым глупым поступком с моей стороны было разъезжать в этой машине, которую уже наверняка объявили в розыск. Поэтому я надавил на газ. Место, куда я направлялся, находилось в восточной части города, поэтому мне не пришлось ехать через центр. Я поднялся на пригорок и въехал в тихий жилой квартал, припарковался и дальше пошел пешком.
Солнце снова показалось на небе, и на улице появились люди, катившие детские коляски с вложенными в сетчатые карманы одноразовыми грилями. Они улыбались солнцу, как будто в этом и заключалось счастье.
Я забросил ключи от машины в один из садиков и пошел к многоквартирному дому с террасами.
Нашел табличку с именем на двери парадной и позвонил.
— Это я, — сказал я, когда он наконец ответил.
— Я немного занят, — прозвучал голос из динамика.
— А я наркоман, — заявил я.
Это должно было прозвучать как шутка, но я ощутил силу воздействия этого слова. Олегу казалось смешным, когда я порой дурачился и спрашивал клиентов, не страдают ли они наркоманией и не желают ли получить немного «скрипки».
— Чего тебе надо? — спросил голос.
— Мне нужна «скрипка».
Реплика клиентов стала моей.
Пауза.
— У меня нет. У меня совсем ничего нет. Нет основы, чтобы приготовить еще.
— Основы?
— Леворфаноловой основы. Может, тебе еще формулу сказать?
Я знал, что это правда, но хоть что-то у него должно было остаться. Должно. Я думал. Я не мог поехать в репетиционный зал, там меня уже наверняка ждали. Олег. Старый добрый Олег приютит меня.
— У тебя два часа, Ибсен. Если ты не придешь на улицу Хаусманна с четырьмя дозами, я отправлюсь прямиком в полицию и все расскажу. Мне больше нечего терять. Дошло? Хаусманна, девяносто два. Входишь с улицы и поднимаешься на третий этаж.
Я попытался представить выражение его лица. Полное ужаса, покрытое потом. Несчастный извращенец.
— Хорошо, — ответил он.
Вот так. Просто надо заставить их понять, что ты говоришь серьезно.