Призрак

Время вечерних пробок было в самом разгаре, и движение стало свободнее только у перекрестка Скедсму в Бергере. К этому времени Харри провел в машине уже целый час. Он просканировал все радиоканалы, после чего исключительно в знак протеста стал слушать классическую музыку на НРК. Еще через двадцать минут он увидел указатель съезда на дорогу, ведущую в аэропорт Осло. В течение дня он раз двадцать набирал номер Турда Шульца, но так до него и не дозвонился. Коллега Шульца, ответивший ему по телефону авиакомпании, сообщил, что понятия не имеет, где может быть Турд, и что в свободное от работы время он обычно сидит дома. Он подтвердил, что домашний адрес Шульца, который Харри нашел в Сети, правильный.

Когда Харри увидел указатель и понял, что прибыл к цели своего назначения, начинало смеркаться. Он ехал мимо одинаковых, похожих на обувные коробки домов, расположенных по обе стороны недавно заасфальтированной дороги. Он вычислил жилище Шульца по соседним домам, которые были так хорошо освещены, что их номера можно было разглядеть. Потому что дом Турда Шульца был погружен в полную тьму.

Харри припарковался. Посмотрел вверх. Из мрака возникло серебро — самолет, беззвучный, как хищная птица. Огни его скользнули по крышам домов, и самолет скрылся из виду, и звук унесся за ним, как фата за невестой.

Харри подошел к входной двери, заглянул в окошко и позвонил. Подождал. Снова позвонил. Подождал минуту. А потом выбил стекло.

Он просунул руку вовнутрь, нащупал замок и отпер его.

Харри перешагнул через осколки стекла, прошел по коридору и оказался в гостиной.

Первое, что удивило его, — это темнота. Здесь было темнее, чем должно быть в гостиной, даже при выключенном освещении. Он понял, что в комнате задернуты шторы. Толстые светонепроницаемые шторы, какие висели у них в войсковой части в Финнмарке, чтобы полярный день не мешал солдатам спать.

Второе, что его поразило, — это ощущение того, что он не один. И поскольку опыт Харри подсказывал, что такие ощущения почти всегда являются результатом вполне конкретных чувственных впечатлений, он сосредоточился на том, чтобы разобраться в этих впечатлениях и подавить собственную совершенно естественную реакцию: учащенный пульс и острое желание начать пятиться и выйти отсюда тем же путем, что вошел. Он прислушался, но услышал только, что где-то тикают часы, наверное в соседней комнате. Он принюхался. В воздухе стоял тошнотворный затхлый запах, но было что-то еще, что-то далекое, но знакомое. Он закрыл глаза. Обычно он узнавал об их приходе заранее. На протяжении многих лет он научил себя мыслить стратегически, чтобы держать их на расстоянии. Но сейчас они накинулись на него прежде, чем он успел запереть дверь. Призраки. Здесь пахло местом преступления.

Он открыл глаза, и его тут же ослепило. Свет проникал в комнату через мансардные окна наверху. По полу пробежала полоса света. Потом раздался звук двигателей самолета, и через секунду гостиная снова погрузилась во мрак. Но он уже увидел. И унять учащенный пульс и подавить желание выбраться отсюда было уже невозможно.

Он увидел «жука». «Жук» раскачивался прямо перед ним.

Глава 21

Лицо было разворочено.

Харри включил свет в гостиной и посмотрел на распростертого на полу мертвого мужчину.

Его правое ухо было прибито гвоздем к паркетному полу, а на лице виднелось шесть черных кровавых кратеров. Искать орудие убийства не было нужды, оно болталось на уровне лица Харри. К веревке, переброшенной через потолочную балку, был привязан кирпич. Из кирпича торчали шесть окровавленных гвоздей.

Харри присел на корточки и поднял руку трупа. Мужчина уже остыл. Хотя в гостиной было тепло, трупное окоченение уже наступило. Появились и трупные пятна: сочетание действия силы тяжести и отсутствия кровяного давления привело к тому, что кровь собралась в нижних участках тела и придала нижней стороне руки красноватый оттенок. Мужчина мертв как минимум двенадцать часов, предположил Харри. Белая отглаженная рубашка была задрана так, что виднелась кожа на животе. Она еще не позеленела оттого, что бактерии начали пожирать тело; пиршество, как правило, начиналось через сорок восемь часов после смерти именно в области живота.

Кроме рубашки на нем были развязанный галстук, черные костюмные брюки и начищенные ботинки. Как будто он только что вернулся с похорон или из офиса, где принят дресс-код.