Призрак ночи

Я щупаю промежность и чувствую влажное свидетельство собственного возбуждения – влага обильна, и, должно быть, по внутренней стороне моего бедра стекает сейчас и то, что Броуди оставил после себя. Я изучаю поблескивающие кончики пальцев и задаюсь вопросом: неужели это порочная смесь нашей страсти, явное доказательство того, что меня насиловал человек, которого давно уже нет среди живых? Мои щеки вспыхивают от стыда при этом воспоминании, но этот же стыд рождает новую дрожь желания.

На прикроватной тумбочке звонит мобильный. Я беру трубку, но мое сердце все еще ухает, а руки дрожат.

– Алло?

– Ну наконец-то ты подошла. Я оставил тебе три голосовых сообщения.

– Здравствуй, Саймон. – Я вздыхаю и усаживаюсь на кровать.

– Ты избегала меня.

– Я не хотела отвлекаться. Я вошла во вкус.

– Неужели! Во вкус какого блюда?

– Я изучала рецепты. И писала.

– Да, я прочитал главы, которые ты мне прислала.

– И что ты думаешь?

– Они хороши.

– И только-то?

– Ладно-ладно. Они чертовски классные. Глава об устрицах пробудила во мне такой аппетит, что я пошел и умял две дюжины, а потом запил их мартини.

– Значит, я все правильно написала.

– Когда мне удастся дочитать эту книгу?

Я смотрю на ворох одежды, которая по-прежнему лежит там, где я бросила ее прошлой ночью. Призрак меня отвлек. Как вообще можно писать, если я постоянно останавливаюсь и принюхиваюсь к воздуху: вдруг повеет морским ароматом?

– Книгу я заканчиваю, – заверяю я редактора. – Этот дом прекрасно вдохновляет меня.

– Ах да, Вахта Броуди. Из-за нее я и звоню. Я хочу ее увидеть.

– Разумеется. Я могу отправить тебе фотографии. Лучшим в мире фотографом меня вряд ли назовешь, но…

– Я хочу увидеть ее своими глазами. Собирался к тебе в эти выходные.

– Что?

– Тут, в городе, девяносто два градуса[9], и я хочу сбежать из Бостона, пока окончательно не расплавился. Понимаешь, Эйва, ты пропала без вести на несколько месяцев, и Тео настаивает, чтобы я сам проверил что и как. Ведь это он подписал чек на твой аванс и теперь хочет убедиться, что ты снова взялась за работу и скоро сдашь ее. Если я смогу выехать в пятницу днем, то должен прибыть примерно в пять. Или у тебя на это время назначена свиданка с каким-нибудь горячим дровосеком?

– Я… э-э-э… – Возразить мне нечего, совсем нечего. Я могу произнести лишь следующее: – Прекрасно.

– Ну хорошо. Я свожу тебя поужинать, если хочешь.

– В этом нет необходимости.

– Тогда я приготовлю ужин сам. Или ты им займешься. Мне просто хочется взглянуть на дом этого морского волка. Кроме того, пора разработать какие-то маркетинговые стратегии. Если судить по главам, которые ты уже прислала, книга получается далеко не об одной еде. Ты прекрасно написала о самом месте, Эйва, так что теперь я хочу посмотреть на Вахту Броуди.

– Слишком далеко ехать, чтобы просто взглянуть на дом.

– Да я и тебя навестить хочу. Все спрашивают, куда ты пропала в последнее время. И почему.

Хотела бы я пропасть! Вот бы раствориться в этих стенах, как капитан Броуди. Стать невидимой, чтобы никто не смог заметить, что со мной произошло. Однако Саймона я знаю много лет, мы познакомились еще до того, как он стал моим редактором, и мне прекрасно известно: если он принял решение, остановить его невозможно.

– Раз уж ты приезжаешь ближе к вечеру, ты наверняка захочешь остаться на ночь.

– Я надеялся, что ты это предложишь.

– А Скотт тоже приедет?

– Нет, он играет в заботливого сына – уехал навестить маму. Так что будем только мы с тобой. Как в старые добрые времена.

– Что ж, хорошо. Увидимся в пятницу.

– Я привезу вина.

Ровно в пять часов вечера в пятницу раздается звонок в дверь.

На пороге стоит Саймон. Он, как обычно, выглядит щеголем в своей полосатой оксфордской рубашке и красном галстуке-бабочке. За долгие годы работы с ним я ни разу не видела его без галстука-бабочки, даже когда он трудился на ресторанной кухне; и без этого аксессуара я бы, наверное, сочла его совершенно раздетым.

– Вот моя девчонка! – Он хватает меня в объятия.

Слава богу, объятия Саймона не нагружены скрытыми сексуальными мотивами, это всего-навсего выражение братской любви со стороны человека, который вот уже десяток лет счастлив со своим мужем по имени Скотт и совершенно не испытывает интереса ко мне как к женщине. Саймон заходит в дом, ставит на пол кожаную дорожную сумку и, задрав нос, принюхивается:

– Что это так пахнет? Омар?

– Клянусь, Саймон, ты настоящая собака-ищейка!

– Мне нравится думать, что больше я похож на трюфельную свинью. И способен за милю унюхать бордо. Так что мы сегодня готовим? Тупо варим – или что-нибудь поинтереснее?

Я смеюсь:

– Для тебя, разумеется, поинтереснее. Пока я все еще на первой стадии приготовления. Если хочешь освежиться, гостевая комната на самом верху.

– Сначала я хочу взглянуть, что же готовится.

Оставив свою сумку в прихожей, он направляется прямиком в кухню. Саймон происходит из большой поварской династии – без сомнения, та пошла от доисторического предка в звериных шкурах, который помешивал где-то в пещере жаркое из мастодонта. Так что к плите моего редактора тянет всегда и везде.

– Долго?