Призрак по любви

— Ну, вот я и дома! — подумала Люба. Она попыталась оживить в памяти такое родное и знакомое лицо Игоря и вдруг поняла, что совершенно его не помнит. Она помнила Питер, помнила его улицы и дома в тех местах, где ей часто приходилось возвращаться домой с работы, помнила запах станций у питерской подземки, да-да, для Любы каждая станция имела свой собственный, неповторимый питерский запах, не слушая диктора, с закрытыми глазами, девушка могла безошибочно определить станцию, где находится, но лицо и квартира бывшего мужа навсегда стерлись из Любиной памяти.

— Надо же! Целых два года я думала, что обретаю свободу, а прожила, как в бреду…

— Ну будет тебе, будет! — заботливо похлопал по плечу улыбающийся Леонид Васильевич, — отец побурчит и примет, ну ты ж его знаешь!

Кирилл

В «Бородаче» было шумно, крутящиеся шары цветомузыки пестрили ярким мигающим светом, лезли в глаза, заставляя Кирилла противно морщиться, — эдак и до мигрени не далеко, а настроение и без того паршивое. Молодой человек не любил дни рождения — хорошие подарки все-равно не подарят, приходилось сидеть и делать вид, что тебе очень весело. Настоящих друзей у него было не много, а вернее сказать — почти никого, кроме Борика, разумеется. Борик, впрочем, сам в друзья никогда не набивался, но так случилось, что кроме него Кирилл совсем ни с кем не общался, естественно, не считая работы. По настоящему его звали Вячеслав Борисов, но, ни настоящее имя, ни его фамилия, Борику совершенно не подходили. Это он вытащил Кирилла посидеть в баре, а заодно и сыграть в боулинг, — не сидеть же тебе одному дома в свой день рождения!

Бары Кирилл не любил органически, к спиртному его организм относился скептически, особенно на другой день после праздников, да и боулинг он, мягко говоря, недолюбливал. Если на-то пошло, Кирилл совсем не любил шумные места и шальные компании, но Борик не оставил ему права выбора.

— Выбирай, Кирюха, или бильярд, или боулинг! А не то, мы с девчонками к тебе в хату завалим и проведем там всю ночь, не выставишь же ты нас за порог? Ночью. Пьяными.

Из двух зол выбирают меньшее, и Кирилл решил, что его игра в боулинг не наделает столько смеху, сколько могут принести неумелые действия в тесной бильярдной. Он просил своего друга забыть про нелепую затею с девчонками, но Вячеслав был непреклонен.

— Пора, Кирилл — что б больше не курил! — ответил он на прощанье, когда они в пятницу уезжали с работы.

Кирилл и без того не прикасался к сигаретам, — но от таких дней рождения можно и запить, — грустно подумал он, ожидая за заказанным столиком Славку с девчонками. В последний раз они сидели вместе с Бориком в преддверии Нового Года в этом же самом «Бородаче», за этим же самым столиком. Вячеслав без труда находил себе новую девушку, когда его неуемный юмор начинал раздражать бывшую «Миссис-Борик», а заодно и знакомил Кирилла с «подружками невесты». На новый год он привел двух высоких подпитых девиц с улыбками до ушей, и с одной из них познакомил Кирилла. Алла, или Алена? — Кирилл не помнил, но зато хорошо запомнил пьяные выходки своей предполагаемой новой подруги.

— У тебя Гогольский профиль! — это был единственный из самых осмысленных комплиментов его не сложившейся половинки.

Кирилл сомневался, что размалеванная блондинка имеет представление о том, кто такой этот Гоголь, но комплимент удался, посетители соседних столов ржали, как кони. После того, как Алла-Алена обмакнула ноготь в его бокале с шампанским, Кирилл не выдержал и под предлогом уборной, через заднюю дверь просочился на улицу.

Настенные часы показывали уже четверть пятого, Борик задерживался. В семь часов вечера Кирилл непременно должен быть дома — ровно в семь часов позвонит отец! Его родители почему-то не признавали существование сотовых телефонов и по старинке пользовались городским.

Неклюевы старшие вот уже неполных два года обитали в Москве, его отцу — доктору биологических наук предложили работу в одном из престижных институтов столицы и тот вместе с супругой перебрался туда. Сына решено было оставить во Фрунзенске, — «ты должен доказать, сынок, что не просто сын Неклюева, но и сам являешься важной и незаменимой ячейкой современного научного общества», — так напутствовал отец перед отъездом. Григорий Данилович являлся занятым и целеустремленным человеком — воплощение ума и спокойствия, и эти качества он намеревался увидеть в сыне. Мать скучала и под разными предлогами звонила Кириллу по несколько дней в неделю, но отец был непреклонен, — «ты его слишком балуешь, а он, знаешь-ли, уже не мальчик». И звонки родителей стали реже, теперь Кириллу звонили только с поздравлениями — Рождество и день рождения.

В половине пятого, нетвердой походкой и в окружении двух девиц, в шумный «Бородач» ввалился изрядно подвыпивший Борик.

— Кирюха-брат, он мне так рад! — закричал он с порога, тыча пальцем в одинокого Кирилла, к счастью, большинство посетителей бара-боулинга не обратили на это свое внимание.

— Мне в семь часов нужно дома быть, не забыл? — спросил Кирилл у товарища