Призрак замка Гримуар. Рождественский детектив

– Симон! И вы туда же? Да что же творится-то в этом сумасшедшем доме? Вы, значит, тоже приехали в «Гримуар» не просто так? Я вам, конечно, невероятно сочувствую, такая страшная трагедия… – Он часто заморгал и неловко потянул себя за мочку уха. – Как же вы это пережили… – Он протянул обе руки к летчику в сочувственном жесте, потом, не доведя движения до конца, резко отдернул руки и решительно вскинул подбородок. – Нет, об этом мы поговорим потом! Сначала признавайтесь, вы кто – мститель или жертва?

«Рано, слишком рано», – с досадой подумала Мари. Она снова попыталась пнуть приятеля ногой под столом, но того уже было не остановить. Эх, всегда стоит брать в расчет его импульсивность. Она сама, конечно, тоже часто безрассудна, но эта выходка Евгения совсем некстати. Чтобы оправдать летчика, придется устраивать целое представление…

– Вы приехали в «Гримуар», чтобы воздать доктору по заслугам? Свершить кровавую месть? – продолжать сыпать вопросами Женька. – Вендетту?

– Что? – Симон, тоже красный, как долго лежавший на солнце и готовый взорваться соком помидор, стушевался, пригладил волосы, огляделся по сторонам.

Мадам Бриль отложила в сторону столовые приборы.

– О чем вы говорите, Евгений? – встревоженно спросила она.

– И Феликса, выходит, тоже вы? – не унимался Женька. – Из-за проигрыша в карты? О, бессердечный вы человек…

– Женька, не гони коней… – прошептала Мари. – Не слишком ли много не связанных между собой мотивов у одного человека?

– Или Феликс шантажировал вас? И Рон тоже? Вы, значит, устранили свидетелей вашего акта возмездия?

Сыщик откашлялся.

– Евгений, что происходит? – строго спросил он. – Соизвольте объяснить по-человечески, что именно вы пытаетесь сказать!

Женька со свистом выдохнул воздух и молча протянул сыщику телефон Мари.

Тот быстро пробежал взглядом по строкам.

Мари посмотрела на Симона. Тот, вжав голову в плечи, потянулся рукой к солонке. Багровая краска медленно отливала от его лица. На скулах его обозначились желваки, дыхание участилось. Он молча смотрел в тарелку и сыпал соль на свой тост с абрикосовым джемом.

Мюллер отложил телефон в сторону и мрачным взглядом уставился на летчика.

Крякнул, покачал головой, разгладил складку на скатерти. Помолчал пару минут, перебирая губами.

Потом произнес:

– Так вот как… Черт, как жаль, как же все-таки жаль… – Он вздохнул и покрутил ус. – Такая трагедия… Не передать словами, как я вам сочувствую… – Он неуклюже повел рукой, смахнув со стола кофейную чашку. – Но это не оправдывает, чтобы вы понимали… Я вас, конечно, подозревал. Подозревал – и симпатизировал вам, старина. Но я надеялся, что это не вы… Я ошибся. Вас можно по-человечески понять, хоть и не оправдать… Но вот с Феликсом вы, конечно, уже увлеклись… Из-за денег! Это уже ни в какие ворота! – закончил он уже увереннее.

– Да что же вы снова с места в карьер! – в сердцах воскликнул Симон. – Что вы там прочитали? Прекратите пытаться засунуть за решетку кого ни попадя, лишь бы поскорее снова предаться мечтам о вашем Biergarten… Это не я, клянусь вам! Я вам уже столько раз повторял!..

За столом повисла напряженная тишина. Телефон Мари передавали из рук в руки.

Леонид достал из кармана фотокарточку, которую он вынес из номера летчика, и положил ее на стол.

– Это была ваша семья? – тихо спросил он.

Симон кинул взгляд на фотографию и как-то сразу сник, ссутулился. Потом с усилием сглотнул.

– Да… Да, это моя семья, – запинаясь, сказал он. – Двадцать лет назад… Это случилось двадцать лет назад.

Глаза его потемнели.

Сыщик посмотрел на фотографию, неловко поерзал на стуле, вытер ладони о джинсы.

– Вот, значит, как… – сказал он.

Симон уронил голову на руки. Ван Фу подошел к нему, поставил рядом чайник с чаем.

– Да, двадцать долгих лет назад, – глухо повторил летчик.

– Теперь становится понятным, почему доктор Коста так резко отреагировал на ошибку в изобретении Алексея… – тихо сказал Леонид.

– Да, – кивнул Ван Фу. – Он спорил не с ним. Он боролся со своим собственным прошлым, которое не давало покоя его совести. Обычно самым ярым проповедником становится тот, кто сам когда-то оступился на скользкой дорожке…

– Ну что же, – сказал управляющий, шумно вздыхая. – Вы, старина, избавили доктора от угрызений совести…

– Я его не убивал, – снова повторил Симон, не отнимая рук от лица.

– О, мы не говорим, что это произошло нарочно, – мягким голосом сказал сыщик. – Возможно, вы хотели просто поговорить с человеком, который лишил вас всего самого дорогого, что у вас было. Вы позвали его ночью в холл. Ну и… – Сыщик пошевелил в воздухе пальцами, – в порыве праведного гнева толкнули его на каминную решетку.

– Да-да… – подхватил Женька. – А Феликс увидел, как вы убивали доктора, так? Поэтому вы ему нарочно проиграли в карты – чтобы откупиться! Но после хорошенько подумали и решили убрать с дороги свидетеля и кредитора?

– Не несите вздор! – Летчик отнял руки от лица и сердито фыркнул.

– У вас, кстати, нет алиби на время убийства Феликса, – сказал сыщик. – Вы отлучались якобы за лекарствами, но на самом деле…

– Я действительно ходил к себе в номер за лекарствами!