Призрак замка Гримуар. Рождественский детектив

Но сказал я: «Это ставней ветер зыблет своенравный,

Он и вызвал страх недавний, ветер, только и всего,

Будь спокойно, сердце! Это – ветер, только и всего.

Ветер, – больше ничего!»

Эдгар Аллан По

Время до вечера тянулось так медленно, будто Мари была пленником, отсчитывающим дни в каменной тишине своей одиночной камеры. За окнами белоснежный покров земли сливался с серым небом, линия горизонта терялась в снежной мгле, и, казалось, сама вечность прильнула к замку «Гримуар», превратив стремительный поток времени в тягучее желе.

Наконец, день начал угасать, как остывающий уголек в камине, оставляя за собой холод и безысходность. Наступили сумерки.

Мари придвинула к столику у окна большое мягкое кресло. Подошла к стеклу. Белоснежные хлопья падали на подоконник, и ледяные кружева поблескивали на стеклах в свете фонарей. Мари всмотрелась в полумрак, ища свое отражение. Силуэт ее ускользал, терялся в снежном мареве, в отражениях елочных шаров и украшенного гирляндами холла. Она прикоснулась к холодному стеклу. Пальцы ее заскользили, пытливо исследуя отражение, будто пытаясь понять, что же скрывается там, за пределами видимого. Все блажь, все обман, все не то, чем кажется…

Ван Фу, точный, как Парижский эталон в Институте Времени, зажег свечи на столиках, непреклонно следуя традициям дома.

Амадей подошел к Мари, ткнулся мокрым носом в ее ногу и настойчиво мяукнул.

Мари улыбнулась и опустилась в кресло. Кот тотчас же запрыгнул к ней, устроился теплым комочком рядом и заурчал, как трактор.

От мыслей раскалывалась голова. Нужно как-то отвлечься. Подумав минуту, она раскрыла ноутбук и принялась печатать.

Буквы послушно ложились на белую виртуальную бумагу.

«Зловещие тени грядущих событий, предчувствие которых не оставляло меня ни на миг с того самого момента, как я переступила порог „ Гримуара», оказались не менее точными, чем дельфийская Пифия.

Солнце успело лишь несколько раз пробить ледяную корку горизонта и подняться в мутное небо – а в этом доме уже погибли насильственной смертью три человека. И, кажется, это еще не конец.

Зима заметает гостиницу, будто хрустальный новогодний шар, силится остановить мгновение и погасить огоньки человеческих жизней навеки. Если помощь не подоспеет – или если я своими руками не разорву этот порочный круг сансары, – то мы останемся здесь навсегда, запечатанные в ледяном мире вечной зимы, как жуки в голубом янтаре.

Мне кажется, время здесь течет иначе, замедляется, поворачивает вспять.

Ван Фу сказал, что этой осенью рядом с «Гримуаром» распустились цветы, которые даже в теплое время года не цветут одновременно: осот и анемона. Он верит, что это знаки, предвестники беды. Так же когда-то предрекали катастрофы комета 1812 года96 и извержение Кракатау…97

Мы заложники неведомого действа, совершаемого невидимой рукой. Нас приносят в жертву на костер очередной безумной идее.

Как же мне найти выход из этого лабиринта причудливо сплетенных друг с другом судеб?..»

К Мари подошли Леонид и Женька. Она отложила ноутбук в сторону.

Женька принес поднос с миндальным печеньем и чашки с горячим шоколадом. Затем, высунув от усердия кончик языка, выдавил сверху сладкую пенную шапку взбитых сливок.

– Ну вот, хоть какая-то радость сегодня! А то мне как-то неуютно, – пожаловался он. – Сердце чует, что Апокалипсис уже не за горами…

Леонид кивнул на поднос с напитками.

– И ты намерен это отпраздновать?

Женька серьезно посмотрел на него.

– Если сейчас – последние часы нашей жизни, то лично я намерен провести их с пользой! Моя нервная система прошла сегодня сквозь огонь и воду, я заслужил сладкое!

Леонид улыбнулся.

– Не вижу повода для шуток, – насупился Женька. – Известно ли тебе, что люди с такой подвижной нервной системой, как у меня, необычайно чувствительны к превратностям судьбы? И оттого они особенно ценят все, что дает хотя бы временное ощущение комфорта и надежности! Гедонизм в моем случае – не прихоть, а необходимость. Чтобы выжить, я обязан ежедневно уравновешивать достойными дозами радости все удары рока!

Преисполнившись ощущения собственной правоты, он добавил еще сливок в горячий шоколад.

Мари с благодарностью взяла одну из чашек. Женька – если он, конечно, не находится на пике драматических эмоций, – умеет, наперекор реальности, создавать хотя бы видимость того, что у них все в порядке. Бесценное качество во времена перемен!

На столике перед ней лежали захваченные из библиотеки журналы, большой альбом с архивными фотоснимками «Гримуара» и газетные вырезки.

Она потянулась к альбому. Провела пальцами по потертой кожаной обложке, потрогала медную пряжку.

– Ты что, собираешься сейчас работать? – удивился Леонид.

– Скорее, использую любые предлоги, чтобы отвлечься от происходящего, – вздохнула она. – Совершенно не могу больше думать. Мне нужна перезагрузка, свежий взгляд…