Призрак замка Тракстон-Холл

Генри Сиджвик вскочил и попытался усадить Подмора на место:

– Ну же, Фрэнк, вы переходите все границы.

– Конт, – громко проговорил Хьюм, поразив присутствующих, – будьте добры удовлетворить просьбу мистера Подмора. Заранее освобождаю вас от всякой ответственности.

С явной неохотой Конт расстегнул кобуру и вытащил свой веблей. Подмор со зловещим торжеством схватил револьвер и помахал им перед зрителями.

– Отлично! – сказал он. – Приготовьтесь, мистер Хьюм.

– Фрэнк! – крикнул Сиджвик. – Прекратите это безумие!

– У меня идея, – спокойно произнес Конан Дойл, и все обернулись к нему. – Незачем рисковать жизнью. Цельтесь в те доспехи, – обратился он к Подмору. – Если мистер Хьюм потерпит поражение, спор решится в вашу пользу и никто не пострадает.

Подмор разочарованно кивнул.

– Извольте, доктор Дойл, – буркнул он, – вы правы, мне лишь нужно изобличить мошенника.

Взгляд Хьюма рассеянно метался по комнате. Он утратил былую спесь, под глазами пролегли темные круги.

– Разрешите мне немного сосредоточиться.

Американец опустил голову и, будто в глубоких раздумьях, сжал переносицу. Его плечи вздымались, когда он с шумом втягивал в себя воздух. Не поднимая глаз, он вытянул руку с растопыренными пальцами.

– Начинайте, – произнес он напряженным голосом.

Беспокойство Конан Дойла нарастало. Подмор встал на изготовку и направил дуло на доспехи. Свободную руку он сунул в карман. В его движениях чувствовался опыт обращения с оружием. Не самый обычный навык для служащего почты. Доктор тревожно переглянулся с Уайльдом.

В комнате воцарилась полная тишина. Конт неосознанно приблизился, Элеонора Сиджвик упала в кресло и закрыла глаза ладонью, лорд Уэбб подался вперед, наслаждаясь конфликтом. Конан Дойл боялся, что Подмор в последнюю минуту наставит револьвер на Хьюма.

Палец Подмора дрогнул на спусковом крючке.

– Стойте! – воскликнул кто-то.

Все замерли. Мадам Жожеску стояла и смотрела на всех жуткими серыми глазами, простирая руку.

– Вы искушаете судьбу в гиблом месте. Духи этой земли жаждут свежей крови. Не потворствуйте им.

Подмор опустил револьвер и вопросительно глянул на Хьюма. Американец подумал немного и решительно кивнул Подмору:

– Продолжим, сэр. Вы задели мою честь, и я должен вернуть свое доброе имя.

Он ткнул пальцем в свою грудь:

– Забудьте о доспехах, цельтесь прямо сюда!

– Нет! – крикнул Сиджвик.

– Это безумие, – подхватил Конан Дойл.

Скулы Подмора напряглись.

– Смерти не миновать, – мрачно предрекла мадам Жожеску, затем опустилась в кресло и уставилась в окно.

Подмор прицелился. Дуло дрожало, когда он нажимал на спусковой крючок. Лоб Хьюма наморщился от напряжения, в складках кожи выступили капельки пота. Щелкнул затвор…

Бабах!

Выстрел прозвучал оглушительно под сводами комнаты. Хьюм тут же отдернул сжатую в кулак руку. Из дула револьвера поднималась струйка дыма. В воздухе запахло порохом. Несколько пугающих мгновений Конан Дойл надеялся, что Хьюму удалось поймать пулю. Щеголеватый американец разжал пальцы и показал всем… пустую ладонь. И вдруг доспехи со страшным грохотом повалились на пол. Они лежали на боку, покачиваясь со скрипом. Пуля не пробила прочный нагрудник, оставив в нем лишь вмятину.

– Ха! – торжествующе воскликнул Подмор.

Хьюм заметно сник, безучастно озираясь вокруг запавшими глазами побитой собаки. Он судорожно вздохнул, пошатнулся и упал как подкошенный лицом вниз.

Глава 17

Джинн

Конан Дойл стоял у изголовья кровати, на которой распростерся Хьюм. Шотландец отвел его в комнату с помощью Уайльда.

– Как самочувствие?

– Немного скучновато, – ответил Уайльд, охлопывая карманы. – Сигареты должны помочь.

– При чем тут ты, Оскар, я спрашивал мистера Хьюма, – страдальчески пояснил Конан Дойл.

– Ах, – разочарованно протянул Уайльд. Он был явно раздосадован.

Хьюм выдавил слабую улыбку, непринужденно махнул рукой и безвольно уронил ее на постель.

– Благодарю вас, господа, в ближайшее время я встану на ноги, вот увидите.

Конан Дойл не позволил больному говорить. Надел докторскую шапочку, пощупал пульс – слабый и учащенный. На шее Хьюма он обнаружил лимфатические узлы размером с грецкий орех. Доктор отстранился с озадаченным видом, потом вздохнул поглубже и с шумом выдохнул через нос.

– Давно у вас чахотка? – спросил он, с мрачной озабоченностью глядя на пациента.

Пересохшие губы Хьюма раздвинулись в замогильной улыбке:

– Много лет… примерно пять.

Лицо его, еще утром пышущее молодостью и энергией, состарилось лет на сто.

У Конан Дойла потемнело в глазах. Состояние Хьюма будило в нем воспоминания о его дорогой Туи.

– При нашей первой встрече меня посетила догадка, а потом вы предстали перед нами вполне бодрый.

– Разум творит чудеса, – пояснил Хьюм. – Обычно мне удается убедить тело, что оно еще молодо, но с каждой левитацией и телепортацией я, как джинн, теряю частичку жизненной силы.

Он умолк.

Наконец Конан Дойл задал неизбежный вопрос:

– Сколько вам осталось?

– Врачи похоронили меня еще лет шесть назад, – мрачно усмехнулся американец.

– Вы еще очень долго будете с нами.

Хьюм кивнул.

– Помогите мне сесть, – попросил он.