Призрак Заратустры

Керим щелкнул пальцами, его эскорт удалился куда-то за крепость и минуту спустя появился вновь, ведя понурившегося человека. Вадим вопреки осторожности по пояс высунулся из провала. Вот это да! Подконвойным был не кто иной как научник Вранич. Живехонький, если не считать вздувшейся полоски, синевшей у него на шее, над расстегнутым воротом.

И где они его прятали?.. Кормили, поили, берегли для важной миссии. Вадим заныл, как от зубной боли. Керим, подобно шахматному маэстро, предугадал партию на несколько ходов вперед. Потеряв Вадима, он сделал ставку на запасной вариант. Для того загодя и похитил серба. С точки зрения субординации, так даже лучше. Посмеет ли пилот ослушаться начальника экспедиции?

Окружив научника, ханши не держали его, шли с ним рядом, изображая учтивость. Но это всего лишь показуха. У каждой под паранджой кинжал или револьвер. Надумает Вранич рыпнуться — враз прикончат.

К нему подошел Керим, поклонился, Иуда, улыбочку подобострастную состроил. Сквозь рокот аэроплана процедились слова, долетели до Вадима:

— Посигналь! Тебя послушает, приземлится…

Все так. Послушает, приземлится и — прямиком в западню.

Чертовки в паранджах сдвинулись теснее, а Керим сунул пятерню за отворот халата. Оцепленный Вранич деревянно поднял руки, поводил ими из стороны в сторону.

Вадим передернул затвор винтовки, приладился для выстрела. Надо сразить Керима, желательно наповал. А дальше будь, что будет.

— Иди в крепость! — приказал, не глядя на Аннеке. — Проскочи под землей, чтоб не заметили, и пережди. Если мы их одолеем, я тебя найду, а если они нас… тогда не поминай лихом.

— Я так не хотеть! — запротестовала она. — Я с тобой!

И никуда не ушла.

Реакция была ожидаемой, и Вадим подыскивал в своем лексиконе выражения, в достаточной степени смягченные, необидные, но при этом способные побудить Аннеке к выполнению приказа.

Пока подыскивал, случилось вот что.

Пилот ПМ-1 разглядел Вранича, убавил обороты и описывал сужающиеся круги, готовясь к посадке. Научник смотрел на аэроплан, как сыч. А когда тот плавно пошел книзу, скрестил над головой руки и на всю пустыню зычно закаркал:

— Нет! Не садись! Повертай назад… Овде е смерть. Лети у град!

Ханши без команды кинулись на него, образовалась куча-мала, засверкали кинжалы. Аэроплан пронесся так низко, что с Керима сдуло тюбетейку. Обнажилась лысина, которую туркестанский воитель прикрыл ладонью. Он что-то кричал не в меру ретивым карательницам, но они его не слышали.

Вадимом овладели мятежные чувства. Первым стремлением было — вырваться из норы, в которой он, как суслик, прятался, пока при нем разворачивалась драма. Побежать в штыковую, рассчитаться за героя-серба… Но как же Аннеке? Если его тоже возьмут на ножи, то она пропала.

Убийцы расступились. Вранич лежал растерзанный, покрытый ужасными ранами. Аннеке вскрикнула и отвернулась. А у Керима откуда-то взялась английская «Ли-Энфилд», и он водил мушкой, вылавливая набиравший высоту ПМ.

— Стре-ляй! Стре-ляй! — скандировали обезумевшие злодейки.

Керим еще не верил, что его авантюра провалилась. Снайперским выстрелом он отщепил краешек стабилизатора на хвосте аэроплана. Это было предупреждение.

— Садись! — завопил он исступленно. — Садись, ишак тебя кусай!

И разразился ругательствами, надерганными из всех известных ему диалектов.

В боку аэроплана разлетелось окошечко, но не от пули, попавшей в него снизу, а от удара изнутри. Из пассажирской кабины высунулась рука, разжалась и выпустила нечто продолговатое, шипящее и окутанное дымом. Брусок динамита с зажженным бикфордовым шнуром!

Он, словно бомба, полетел в скучившихся девиц. Они с ушераздирающим визжанием поскакали к крепости и забились в нее, из чего Вадим заключил, что устроенный им завал не так уж велик и расположен ближе к церемониальному залу, а часть коридора, что начинается от ворот, ничем не перегорожена.

С Керимом осталась только Перепелкина, побледневшая, как полотно. Он попытался подстрелить падавший динамитный шестигранник, но дал промах. Гуля-Гюльчатай — кто бы ожидал от нее такого! — поймала смертоносный гостинец на лету и сунула куцее, на вершок, охвостье догоравшего бикфордова шнура в песок.

Шнур погас, взрыва не случилось.

— Улим! — проорал ее муженек, потрясая винтовкой. — Умри, паршивый шакал!

Он вновь приложил «Ли-Энфилд» к плечу, коротко прицелился и нажал на курок. «Майбах» зачихал, а в следующее мгновение из него, как из пасти Горыныча, вырвалась лента пламени, простеганная черными нитями дыма. Аэроплан свалился в штопор, закрутился и низринулся с небес на холм, таивший в себе античную крепость со всеми ее уже разгаданными и еще не разгаданными тайнами.

Синий небесный свод расцветился янтарными искрами, похожими на брызги сока из спелого апельсина. Грянуло. Скомковавшийся знойный воздух дрогнул и как бы раздвинулся, освобождая пространство для еще более жарких выплесков огня, дробящихся камней, зерен спекшегося песка… Казавшиеся незыблемыми двухтысячелетние стены распались, превратились в окрошку, и на их месте обрисовалась воронка наподобие вулканического кратера.