Призраки дома Блэквуд

– Не правда ли? – От этой озорной улыбки Мара рассмеялась, а он, стремительно развернувшись, сел рядом с ней. – Не могу обещать приезжать каждый день, но Джоэл вроде не должен возражать, если следующие пару недель я буду работать только до обеда. Смогу приезжать к тебе около трех и оставаться до вечера.

Мара опустила голову ему на плечо.

– Мне бы очень этого хотелось, но маме ты тоже нужен.

Он кивнул. Его мать последнее время справлялась не очень, с тех пор как потеряла мужа восемь месяцев назад, и Нил вернулся в родительский дом, ухаживать за ней. Он говорил, Пэм часто бродит по дому безо всякой цели, погруженная в свои мысли, и забывает поесть, если его нет рядом.

Это беспокоило Мару. Она слышала истории о парах, умирающих в течение года друг за другом – либо от горя, либо потому, что никак не могли смириться с настолько круто изменившейся жизнью, и очень надеялась, что Нилу не предстоит преждевременно потерять и мать тоже.

Теперь он оказался в непростой ситуации. Единственный ребенок в семье, заботиться о матери мог только он. Нил и так разрывался между работой и домом, а переезд Мары лишь добавит ему хлопот. Даже просто остаться на ночь было огромной жертвой с его стороны. Насколько Мара знала, со смерти отца он не проводил так много времени вне дома.

Нил вернулся к плите, снял стейки. Последние две недели, с момента покупки до переезда в Блэквуд, у Мары крутилась в голове одна мысль. Помедлив, она облизала губы, прежде чем спросить:

– Как дела дома?

На нее Нил не смотрел, но ответил вполне жизнерадостно:

– Не так уж плохо. Доктор говорит, что можно постепенно снижать дозу снотворного. Она по-прежнему время от времени выглядит растерянной, но глубоких провалов в памяти больше не было. Она знает, какой сейчас год и тому подобное.

Мара опустила взгляд на сложенные руки.

– Скажи, если это очень грубо с моей стороны, но ты не думал, что твоей маме может стать лучше в новой обстановке?

– Думал, – вздохнул Нил, устраиваясь рядом и передавая ей тарелку со стейком, картофельным салатом, готовыми бобами и горстью салатных листьев, которые Мара уже видела в холодильнике. – Я предлагал ей на той неделе, но она только сильнее расстроилась, и я не стал давить. Возможно, окажись она в другом месте, где об отце ей ничего бы не напоминало, маме стало бы лучше, но в то же время она еще не готова его отпустить. И вряд ли простого переезда будет достаточно – нужна новая цель в жизни. А сейчас ей нечем себя занять, не на что тратить время.

У Мары пересохло во рту.

– Знаешь, в Блэквуде ведь столько комнат. Как только починим крышу, вы с мамой сможете переехать сюда. Я… не знаю… может, она захочет помочь украсить его, превратить в настоящий дом, или…

Нил молчал очень долго. Мара боялась на него смотреть – боялась сомнения, нежелания в его глазах. Но когда все же подняла голову, увидела только удивление и искреннюю благодарность.

– А ты точно не против?

– Думаю, нет, – неловко пожала плечами она. – То есть я бы попросила не приносить в мой дом ничего религиозного, ну или по крайней мере держать все это в ее комнате, но… я не против жить с ней, если это мой дом. Есть разница, понимаешь?

– Мара… – слегка осипшим голосом начал Нил. Крепко поцеловав ее в лоб, он широко улыбнулся. – Спасибо. Не знаю, пойдет ли она на такое, наверное, еще как минимум несколько месяцев не захочет уезжать, но может это как раз то, что нужно.

– Правда?

– Правда.

Прижимаясь к плечу Нила, Мара не могла сдержать улыбку. В груди разлился жар. В отличие от квартиры или маленького коттеджа, в Блэквуде было достаточно места для всех троих, чтобы при этом никто никому не мешал. Пэм женщина приветливая и мягкая, а Мара любила Нила больше всех на свете. Втроем им будет хорошо.

Подобрав красиво лежащую горку салата, она подкинула листья на тарелку Нила. Он только застонал.

Глава одиннадцатая

Шаги в темноте

Когда Мара толкнула дверь в ванную, с зубной щеткой в одной руке и с фонариком в другой, из зеркала на нее взглянуло причудливо искаженное отражение. Большое зеркало над раковиной раскололось, от области поражения размером с теннисный мячик расходилась паутина трещин, превратив поверхность в арт-объект из комнаты страха. Мара увидела два десятка собственных карих глаз, моргающих в осколках, и скорчила рожицу.

Ремонт требовался всей комнате: фарфоровая ванна была вся в сколах, по одной стороне шли трещины – ее, скорее всего, придется менять. Крышки унитаза не было, от стен отвалилось несколько плиток, которые теперь валялись среди собравшейся по углам пыли и мертвых насекомых.

Воду подключили в то же время, что и газ, но это вовсе не означало, что по трубам она действительно пойдет. Двадцать лет – долгий срок. Повернув кран, Мара прислушалась к устрашающим скрежещущим звукам, которые раздались сначала где-то под ногами, а потом загромыхали по всему дому. Кран, содрогнувшись, выплюнул в раковину темно-красную воду.