Призраки истории

Стела поставлена очень удачно, в углу перрона. На виду и в то же время не на проходном месте. Вокруг нее не толкутся очереди за пирожками и пивом, не кричат торговки. Пристанционная жизнь кипит чуть в стороне, где продубленные ветрами и холодным солнцем женщины торгуют и солеными огурцами, и семечками, а главным образом — горячими варениками с картошкой. Именно здесь я впервые увидел эти вареники с картошкой. И потом они сопровождали меня всю дорогу до Тихого океана. На всем пути в три с половиной тысячи километров от Петровского Завода до Владивостока на каждой станции торговали горячими варениками с картошкой! Какой-то фатальный продукт.

Обыденная жизнь шелестит мятыми газетами и подсолнечной шелухой на перроне станции Петровский Завод. И со стороны, из глубины, смотрят на нее неподвижными глазами братья Бестужевы, и Муравьев, и Лунин…

Европа без городов

А поезд идет дальше. Что впереди? Тысячи километров, долины, увалы, сосны, манчжурский орех, сопки. И редкие-редкие, угрюмые с виду поселки, названия которых мало что говорят россиянину. Зубарево, Зилово, Раздольное, Амазар, Уруша, Сковородино, Магдагачи, Ушуман, Шимановская, Серышево, Архара… Каждый из них — центр огромного района, светоч и центр местной промышленности и культуры.

А городов здесь — нет. Городов в полном смысле слова как крупных центров цивилизации — нет. Пусть на меня не обижаются жители дальневосточных поселков — я имею в виду города уровня Калуги или Смоленска.

Но ведь от Читы до Биробиджана — две с половиной тысячи километров! И на всем пути — ни одного города. Представьте, что вы едете от Москвы до Омска, как проехал я, и на вашем пути НЕТ Владимира, Рязани, Ярославля, Нижнего Новгорода, Кирова, Перми, Екатеринбурга, Челябинска, Кургана, Тюмени…

А еще нагляднее — по европейским меркам.

Это значит проехать от Москвы до Парижа через Белоруссию, Польшу, Чехословакию, Германию — и не увидеть ни одного города. Только вообразите, что на вашем пути НЕТ Смоленска, Минска, Бреста, Варшавы, Кракова, Праги, Берлина, Мюнхена, Дрездена…

Европа без городов — вот что такое путь от Читы до Биробиджана!

Боже мой, Россия, какая тоска, какая грусть, какая даль…

Глава 31

Ленин и Троцкий — ослепившие себя поводыри слепых

Ленин хотел отомстить соратникам?

Полвека назад многие умы в стране всколыхнуло вышедшее из небытия, из-под запрета, «Письмо к съезду», написанное Лениным в декабре 1922 года. И все годы советской власти после XX съезда оно так или иначе, чаще всего в кухонных дискуссиях, занимало досужих людей: ведь сам Ленин был против Сталина! Как же так случилось, что не послушались самого Ленина?!

Но однажды я задал себе странный вопрос: а почему и зачем Ленин написал это письмо?

Привычный школьный ответ: потому что обеспокоен был целостностью партийных рядов, «устойчивостью» ЦК. Мол, две такие крупные фигуры, как Сталин и Троцкий, могут расколоть партию. И потому, мол, надо ввести в ЦК 50–100 рабочих, чтобы они амортизировали.

Все так, все так…

Но который уже год мне мерещится, что СОЗНАТЕЛЬНО или ПОДСОЗНАТЕЛЬНО этим письмом Ленин ПРОВОЦИРОВАЛ раскол.

Всего два года назад закончилась Гражданская война. А уже — новый поворот и новая смута, потому что он сам же, практически единоличной волей настоял на введении нэпа.

Что должен сделать вождь перед смертью, чтобы сохранилось то, чему он отдал жизнь? Тем более в такое критическое время, каким безусловно был 1922 год. Правильно — назначить преемника. Ибо раскол и борьба за власть чреваты гибелью его революционного дела. А что Ленин делает вместо этого? Вчитаемся. Вот он дает характеристики четырем основным партийным деятелям того времени. Своим преемникам.

Троцкий — «чрезмерно хватающий самоуверенностью». Соратники прекрасно поняли, что так Ленин намекает на вождизм Троцкого, на то, что он открыто и откровенно ставил всех ниже себя. Не считая только Ленина. Но сейчас Ленин неизлечимо болен. Так что вождь — один.

Сталин — «слишком груб… сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью».

Бухарин — его «теоретические воззрения очень с большими сомнениями могут быть отнесены к вполне марксистским».

Ничего себе обвиненьице — не марксист!

Пятаков — «слишком увлекающийся администрированием… чтобы на него можно было положиться в серьезном политическом вопросе».

Мало того, Ленин предложил сместить Сталина с поста генсека и «назначить на это место другого человека». Можно представить, какая бы началась свара, какая борьба. Естественно, на пост генсека претендовали бы только оставшиеся трое. Но ведь Ленин каждому из них дал такую характеристику, что любо-дорого! Никакого компромата не надо, современным языком говоря…

Если вы это называете «предотвращением раскола», то я тогда не знаю, что назвать провокацией раскола…