Призраки во плоти

«…И я увела его оттуда. Взяла под руки, открыла рунический портал. Он не сопротивлялся. Нас там не было, никто нас не видел. А все произошедшие полтергейсты — это дело других беспокойных призраков.

Когда я вернулась в тело, меня вывернуло. Меня стошнило прямо на лестнице. Моя душа была на месте, но в ней засело гадкое ощущение того, что из неё вырвали часть меня. Вырвали огромным куском, и пустующая выемка противно прожигала нетронутую часть. Я поспешила вернуться к Марку, пусть меня и мутило, и я шаталась как пьяная.

Он спал и не услышал, как я пришла.

И вдруг я задумалась. Герману плевать на Марка, и потому он с лёгкостью расстанется с грузом нашей общей тайны. Но любит ли он Ирму настолько, что даже после смерти готов воевать за её душу — и против меня?

И, знаете, я убедилась, что любит».

[31 марта 2016 года]

В этот день как нарочно шёл лёгкий снежок. Теперь он ассоциировался у неё с несчастьями. Они стояли под сенью чёрных крючковатых ветвей. Все они впятером и бывшие коллеги Германа. Две мраморные урны опускали в общую могилу, где незыблемо останется то, что когда-то было живыми людьми. Брат и сестра, разлучённые злым роком, отныне должны воссоединиться за гранью вечности. По крайней мере, в это хотелось всем верить. Кроме Тины.

Марк прижался к ней, не отпуская её рук. Отговаривать его было бесполезно — вместо того, чтобы остаться дома, он отправился на кладбище вместе с экстрасенсами. Зачем ему было это нужно, он так и не смог объяснить. Видимо, рассчитывал вспомнить что-то ещё. Даниил стоял в обнимку с Агатой, как он всегда любил её обнимать, и они оба порой осматривались в поисках знакомых призраков. Кто-то плакал из коллег Германа. Кому-то он действительно был не безразличен. Марк прикрывал глаза под шляпой, сам того не осознавая, отчего пустил слёзы. Омрачённый Денис оказался скуп на них, но внутри него заметно бушевали ненависть и сожаление. Как только пришла очередь бросать землю, Денис сделал должное и молча покинул кладбище, ни с кем не попрощавшись. Позже окажется, что он ушёл без следа на несколько дней.

— Там Герман, — шепнула Агата Даниле и кивнула куда-то вправо.

Тина посмотрела на место меж деревьев и могил, куда указала Агата. Никого там не было. Но Тина не могла судить об этом. Она ещё не умела видеть призрачный мир.

— Оставим его, — сказал Данила. — Пусть он переживёт это.

Агата кивнула в знак согласия.

— Как ты думаешь, Ирма простит его за то, что он делал?

Данила пожал плечами.

— Я думаю, простит. На том свете всё прощают.

— А его убийцу? На её месте ты бы простил его убийцу?

Данила прижал её сильнее и повернул её лицо к себе.

— Кого-то же мы прощаем, несмотря на совершённые ими деяния. Ты же простила Сирила? А он убил несколько человек. Так почему ты его простила?

Агата знала, что сказать на это, пусть и сознавалась в этом далеко не каждому.

— Потому что я знала, что он небезнадёжен. Потому что он считал, что у него светлый мотив, но он осознал, что путь его мрачен. Потому что я знала, что он исправится — даже после смерти, а, тем более, с моей магией... И потому что он любил меня.

— Вот и ответ на твой вопрос, — мягко сказал Данила. — Мы готовы прощать кого угодно, если мы в них верим.

— Это ужасно, — упрекая саму себя, сказала Агата.

— Но это не твоя вина. Ты не умеешь быть равнодушной. Это куда лучше, чем наоборот.

— Может, ты и прав...

И щёки с облегчением порозовели, когда Данила поцеловал её.

«Надеюсь, ты так и меня простишь, Даня», — подумала Тина.

Она вернулась домой, который раз оставив Марка на попечении Агаты и Данилы. «Эти похороны, они как самобичевание, они только ранили его ещё больше!»

Чтобы отойти от дурных мыслей, Тина заварила чай и устроилась на кухне, как вдруг с прихожей послышался подозрительный шорох. В квартире она была одна, и Тина, догадавшись, кому мог принадлежать шум, взяла с края стола и натянула на глаза спиритические очки.

Мир наполнился холодными красками. На кухню к Тине, не спеша, вышел призрак Германа.

Герман присел за стол и с глухим стоном обхватил голову, словно он был под воздействием наркотического зелья.

— Ирму кремировали... Всё тщетно.

Он тихо скулил как от мигрени, не позволяя Тине одним своим видом пошевелиться. Не говоря уже о том, чтобы выйти из кухни.

— Её душа растворится. Там, в Доме Слёз. Она же сгинет, она обратится в прах, как и её тело — а это произойдёт по вашей вине! По вине Марка и тебя!

Его лихорадило. Связки сдавлены от злобы. Герман вскочил и хлопнул руками по столу.

— Призналась бы ты, наконец, что это ты воскресила его! Расскажи им, чёрт возьми, про Дом Слёз!

— Я не хочу им ничего рассказывать! — Тина повторила его движение, уперевшись ладонями в столешницу. — Я и без того пожертвовала Тимофеем, которого, между прочим, ты убил! Больше жертв? Хватит! А тебе желаю и дальше гореть огнём вины за Ирмину смерть!

— А ты жестока, — прошипел Герман. — Пускай, у тебя ко мне личные счёты. Но обрекать душу Ирмы на вечное безумие...