Призвание

— Приедешь во время войны в медсанбат или госпиталь, — рассказывал он, — и сколько хлопот людям доставишь: халат ни один не лезет, кровать для меня не найти — хоть из двух одну делай, а уж об обуви и говорить нечего, всю жизнь шью по специальному заказу.

Когда в институте отмечалось 70-летие Н. Н. Еланского и ему присвоили звание Героя Социалистического Труда, Маршал И. С. Конев, с которым вместе они долго воевали, в своем приветственном выступлении рассказал следующий эпизод, связанный с необычным ростом Николая Николаевича.

В боях за Будапешт был тяжело ранен командующий корпусом генерал-лейтенант И. М. Афонин. Маршал отдал распоряжение, чтобы к раненому срочно выехал Н. Н. Еланский. Дело было весной, дороги развезло, и Николай Николаевич решил лететь на небольшом самолете, который мог совершить посадку на любом «пятачке». Но, приехав на аэродром, он с огорчением увидел, что… не помещается в самолете. Поскольку лететь нужно было во что бы то ни стало, летчик предложил разместиться так, чтобы хоть голова и туловище находились внутри, а ноги — ноги, на худой конец, можно было привязать к фюзеляжу самолета.

Так и полетели. Когда прибыли на место, на лугу уже стояла наготове санитарная машина, и врач с нетерпением ожидал появления своего знаменитого коллеги. Вдруг он увидел, что летчик развязывает какие-то ремни и освобождает огромные онемевшие ноги, торчащие из самолета. Врач был в полном недоумении. И только когда «освобожденный» Николай Николаевич встал во весь рост, тот понял, в чем дело…

Все в зале долго смеялись, выслушав этот рассказ. А бывший пациент Еланского — командующий корпусом добавил следующее:

— Если бы тогда Николай Николаевич не прилетел, я, возможно, не стоял бы сегодня перед вами. У меня были повреждены не только голова, руки, ноги, но и кишечник. Своей жизнью я всецело обязан дорогому доктору. Желаю ему как можно дольше жить и работать на благо Родины!

По соседству с кафедрой хирургии находилась факультетская терапевтическая клиника. После смерти Максима Петровича Кончаловского ее возглавил выдающийся ученый терапевт В. Н. Виноградов.

Деятельность Владимира Никитовича как клинициста-терапевта была многогранна, диапазон его научных исследований весьма широк. Новатор в науке и практической медицине, он использовал новые, более совершенные методы лечения и вместе с тем никогда не назначал «модных» препаратов, недостаточно проверенных на практике. В центре его трудов всегда находился больной человек, окружающая его среда, условия быта, приобретенные и унаследованные заболевания. Виноградова отличала какая-то особенная чуткость к больному, глубокое сострадание ему. И выражалось это прежде всего в том усердии, с которым Виноградов стремился создать в клинике охранительный режим для больного, почти домашнюю, уютную обстановку.

Владимир Никитович немедленно пресекал всякую бестактность или упущение по отношению к больным. Он требовал, чтобы все его назначения выполнялись точно и безукоризненно. Авторитет В. Н. Виноградова как врача был непререкаем. Трудно было сыскать равного ему по опыту, знаниям и умению подойти к больному, расположить его к себе и помочь в трудную минуту болезни.

Вспоминается примечательный случай. Однажды я сопровождал в его клинику заокеанскую гостью Элеонору Рузвельт, вдову знаменитого президента. В соответствии с программой, на посещение ею медицинского института было отведено 30 минут, поэтому решил ограничиться посещением клиники Виноградова. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что и через пять часов высокая гостья все еще находилась в клинике. Оказывается, Владимир Никитович произвел на нее такое впечатление, что она стала рассказывать ему о своих недугах. Владимир Никитович со свойственным ему тактом разобрался во всех ее жалобах, тут же провел обследование и дал исчерпывающие наставления по поводу того, как себя вести, какой режим соблюдать и какие принимать лекарства. Элеоноре Рузвельт было тогда уже за семьдесят, да и Владимиру Никитовичу примерно столько же.

Через год после посещения института Элеонорой Рузвельт мне довелось приехать в Нью-Йорк и быть ее гостем. Она долго, с большой теплотой и сердечностью вспоминала о встрече с Владимиром Никитовичем и о том незабываемом впечатлении, которое он на нее произвел.

Мы побывали у Э. Рузвельт вместе с известным московским хирургом П. И. Андросовым. На обеде, который приготовила госпожа Рузвельт, присутствовали ее взрослые дети и внуки. Все чинно расселись в столовой за небольшие сдвинутые столики. Блюда подавала сама хозяйка. Помогать ей никому не разрешалось. «Такова традиция нашего дома», — пояснила мне сидевшая рядом ее старшая внучка.