Призвание

В 1927 году я приехал в Москву с твердым намерением поступить на медицинский факультет университета. Но тут бывалые люди посоветовали подать заявление одновременно в два-три вуза. Не сдашь экзамены в один, говорили они, можно попытаться сдать в другой, куда-нибудь да попадешь.

Советы возымели свое действие, и я, сняв копии с документов, отнес их сразу в три места: на медфак университета, в Тимирязевскую академию на агрономический факультет и на биологическое отделение педагогического факультета 2-го МГУ. Не удивительно, что экзамены превратились для меня в какой-то кошмар. Иной раз приходилось сдавать по два-три предмета подряд. После трех-четырех дней я едва таскал ноги, хотя и был здоровенным парнем. Но делать было нечего: взялся за гуж, не говори, что не дюж!

Видя, как я рвусь на части, чтобы вовремя попасть на экзамены в разные вузы, Вася Рузанов уговаривал меня бросить эту чехарду и сдавать только на медицинский факультет. Я, по-видимому, так бы и поступил, но произошло непредвиденное…

На экзамене по математике полагалось три задачи. Решил их довольно быстро и уже собрался идти отвечать, как сидящая сзади меня девушка, всхлипывая, стала умолять помочь ей решить задачу: она уже третий раз поступает на медфак и никак не может выдержать экзамены то по физике, то по математике. Она незаметно подложила бумажку с условием задачи под стиральную резинку и подала мне. Но когда я стал таким же способом возвращать резинку, бумажка с ответом выпала. Преподаватель заметил ее и велел мне покинуть аудиторию. Девушка пыталась было взять вину на себя, но он не хотел ее слушать. Было стыдно и горько: на девушку не был в обиде, винил себя за неловкость.

Простившись с мыслью поступить на медицинский факультет, я продолжал сдавать экзамены на педфаке и в Тимирязевке. Но и на педфаке меня ждала неприятность: долго не мог осилить задачу по физике и преподаватель поставил мне «неуд».

Дома не нахожу места, расстроился. А тут как раз зашел брат Алексей узнать про мои дела. Рассказал ему все. Алексей вначале тоже огорчился, посочувствовал, а потом говорит:

— Послушай, а если это к лучшему? Давай-ка приходи завтра к нам на завод, посмотришь, какие приборы делаем, и тогда решишь, кем быть. Может, твое настоящее призвание не медицина, а техника!

Алексей с увлечением стал рассказывать об «Авиаприборе». Не так давно, в годы разрухи, говорил он, на заводе делали зажигалки, ведра, крупорушки… А теперь начинаем изготовлять измерительные приборы для самолетов! Правда, кое-что осталось и из ширпотреба, например готовальни, часы-ходики, медицинское оборудование. Но они уже «погоды не делают»…

Наутро отправился на завод. «Авиаприбор» размещался тогда в кирпичном здании бывших грузинских бань, по Электрическому переулку. В проходной меня встретила приветливая девушка в темно-синей спецовке, туго перетянутой ремнем, в обычной тогда красной косынке. Познакомились. Аня — из сборочного цеха, где начальником был Алексей. Он и попросил девушку показать мне производство. Узнав, что я недавно из деревни и впервые в жизни вижу завод, Аня обещала показать все, что разрешит «папаша». Так уважительно звали молодые рабочие Алексея, хотя ему было тогда всего 26 лет.

Идем по цехам. Сначала самое большое впечатление произвели на меня… ходики. Их здесь сотни, и все они одновременно тикают! В помещении, где комплектуют готовальни, слепит глаза блеск полированного металла.

Самый большой цех на заводе — сборочный. За длинными столами сидят на круглых вертящихся стульях мастера. И каждый из них что-то «колдует» над прибором. Это — «царство» Алексея.

Брату сейчас не до меня. Видимо, получен срочный заказ, и он дает какие-то указания то одному мастеру, то другому, что-то объясняет им по чертежам, выслушивает оперативные сообщения помощников.

Побывав на «Авиаприборе», я еще более проникся уважением к старшему брату. По правде сказать, я не думал, что Алексей и его товарищи имеют столь непосредственное отношение к изготовлению точнейших приборов, которые помогают летчикам на воздушных трассах. Позднее, в середине тридцатых годов, мир потрясла новость: советский летчик Валерий Чкалов совершил беспосадочный полет на АНТ-25 через Северный полюс в Америку. И этот самолет был оборудован навигационными приборами, изготовленными на «Авиаприборе»! Штурман экипажа АНТ-25 опытный летчик Беляков, имевший дело с приборами, заявил при встрече с рабочими: «Приборы, изготовленные заводом «Авиаприбор», не обнаружили никаких дефектов».

Заметив, что я нахожусь под сильным впечатлением от всего увиденного на заводе, брат не без ехидства спросил:

— Ну как, Володька, может, решишься в технику пойти?

Ответил сразу же и чистосердечно:

— Нет. Мне больше по душе медицина; все сделаю, чтобы стать врачом.

И вскоре — вот судьба! — почтальон принес мне открытку из приемной комиссии медфака. Секретарь комиссии А. В. Белов предлагал мне явиться к нему. Иду, конечно.