Призвание

Если Ксения Ивановна вдруг заметит, что повязка пропиталась свежей кровью (особенно после операции по поводу зоба), она немедленно бежит к дежурному врачу или посылает санитарку за каталкой, чтобы везти больного в перевязочную. Она знает, что в таких случаях дорога каждая минута, промедление — смерти подобно.

Однажды Чуркина помогала мне при тяжелой операции — удаление желчного пузыря. Больная, женщина средних лет, была измучена частыми приступами. Понимая необходимость хирургического вмешательства, она со страхом, почти отчаянием, согласилась лечь на операционный стол. Зная об ее состоянии, я нервничал, завязывая узел, порвал кетгут раз, другой. Вдруг слышу: «Доктор, зачем же такое усердие?» Ксения Ивановна смотрит на меня и — улыбается! Странное дело, я как-то сразу успокоился…

И для больных, и для врачей была она поистине незаменимым человеком.

В КОЛЛЕКТИВЕ БЕЗ «ЗВЕЗД»

Шел 1933 год. Настало время решать, где работать — в хирургической клинике или аспирантуре при кафедре топографической анатомии и оперативной хирургии, как рекомендовал Н. Н. Бурденко. После некоторых раздумий я решил последовать совету своего учителя. Пришла пора серьезно засесть за учебники и руководства по в общем-то новой для меня дисциплине — топографической анатомии, которая изучает тело человека по областям, применительно к хирургическим операциям.

Одновременно работал в больнице на строительстве канала Волга — Москва. Обычно с утра дежурил в больнице, а во второй половине дня спешил на кафедру, чтобы заняться препарированием или ставить эксперименты по теме будущей диссертации.

Кафедра топографической анатомии и оперативной хирургии помещалась в том же здании, что и кафедра патологической анатомии, где я начинал аспирантуру. Коллективы кафедр постоянно общались между собой, нередко устраивали совместные вечера и собрания. Поэтому заново знакомиться с людьми мне не пришлось; быстро вошел во все дела кафедры, став полноправным ее членом. Вскоре стала заметна разница между той и другой кафедрами как по уровню проводимых исследований, так и по составу научных работников.

На кафедре оперативной хирургии коллектив был молодой, еще не сложившийся и, главное, не объединенный одной научной проблемой, над которой работали бы все сотрудники.

Каждый волен был выбирать себе тему и вести ее на свой страх и риск. Ассистенты, основное научное ядро кафедры, чрезмерно загруженные занятиями со студентами, одновременно работали в хирургических отделениях городских больниц. Они приходили на кафедру только во второй половине дня, уставшие, выжатые, как лимон. У них едва хватало сил провести занятия, а до научной работы не доходили руки.

Такая система не шла на пользу ни сотрудникам, ни делу. Молодежь кафедры, жаждущая экспериментировать и вести научные исследования на актуальные темы, нуждалась в помощи старших товарищей, но должного руководства не получала. Да и научные сотрудники ничем особенно не выделялись. Здесь не было таких ярких «звезд», как на кафедре патологической анатомии.

Заведующий кафедрой, профессор П. Н. Обросов, так же как и его сотрудники, был до крайности перегружен работой вне института. Он выбивался из сил, стараясь не опоздать на лекцию, поспеть в хирургическое отделение загородной больницы, на консультацию в поликлинику и, кроме того, выкроить время на общественные дела.

Ученик известного хирурга Тихова, Павел Николаевич долго работал с ним в Сибири, в 1902 году вступил в партию и активно участвовал в революционном движении. Он неоднократно подвергался репрессиям, сидел в царских тюрьмах, а получив свободу, снова выполнял задания партии. После революции П. Н. Обросов принимал участие в организации здравоохранения и больничного дела в молодой республике. Это прежде всего благодаря его стараниям в 20-х годах подвергся коренной реконструкции Институт имени Н. В. Склифосовского: был выстроен хирургический корпус, оснащенный первоклассным инструментарием, соединены подземными переходами отделения института.

Из-за большой занятости Павла Николаевича мы редко видели его на кафедре. Никто нас, аспирантов, не опекал, мы были полностью самостоятельны, и даже выбор темы нередко определялся самим исполнителем. Научная деятельность не стояла в центре внимания кафедры, а была скорее «нагрузкой» после занятий со студентами. Поэтому вести или не вести научную работу зависело от воли и настроения сотрудника. В такой обстановке малоинициативные, безвольные быстро сникали, теряли вкус к научной работе, и, не успев в срок подготовить диссертацию, уходили на практическую работу.

Одним из лучших преподавателей кафедры был М. А. Бубнов. Упорный, настойчивый и волевой, он сочетал научные исследования с работой в хирургическом отделении больницы.