Призвание

— Я, к сожалению, не доктор, лечить не умею. А вот подумать вместе, как восстановить проводимость нервных стволов, всегда готов.

Все, конечно, понимали, что академик Орбели умышленно преуменьшал свою роль. Даже когда, последовав его совету, мы добивались успеха, он говорил: «Как это вы так хорошо придумали!» Хотя придумал «это» и предложил он сам.

Будучи ближайшим учеником и сотрудником академика Павлова, Л. А. Орбели был выдающимся ученым. Его научные заслуги получили широкое признание, снискали всеобщее уважение как в научном мире, так и среди врачей-практиков. Создав ряд оригинальных направлений в физиологии, он своими трудами внес крупный вклад в разработку многих ее разделов. Леон Абгарович — один из основоположников новой отрасли физиологической науки — эволюционной физиологии. Большой интерес представляют его работы в области физиологии вегетативной нервной системы, а также физиологии органов чувств.

Эти и другие его труды имеют неоценимое значение для клинической медицины. В деятельности Л. А. Орбели сочетались глубокие теоретические исследования с разработкой практических проблем, связанных с повышением обороноспособности страны.

Находясь в первые годы войны в эвакуации в Казани, Леон Абгарович, наряду с большой организационной деятельностью по академии, уделял много времени научной и лечебной работе в госпиталях. Его близко интересовали практические проблемы, которые были в центре внимания врачей-хирургов, — устранение боли, восстановление проводимости нервов и функций поврежденных жизненно важных органов, систем. Орбели был частым гостем нашего госпиталя, и мы всегда радовались его приходу.

Многие выдающиеся ученые, такие, как академик Е. В. Тарле, постоянно выступали перед ранеными с лекциями и докладами. Яркую, образную речь Тарле все слушали, затаив дыхание. Рассказывая о военных действиях на фронтах, он напоминал о походе Наполеона в Россию. Находя интересные образы, волнующие детали, маститый ученый-историк воссоздавал картину гибели наполеоновских армий, отступавших от Москвы. И тут же он, преображаясь в стратега, разбирал боевые действия по разгрому немцев у стен нашей столицы. Выступления Тарле действовали на раненых, как бальзам. Они долго еще обсуждали между собой наиболее запомнившиеся им примеры из рассказов ученого.

Сотрудники Академии наук СССР помогали госпиталю не только в хозяйственных делах, в частности в техническом обслуживании аппаратуры и по уходу за ранеными, но и вели большую политическую и воспитательную работу. Особенно важную роль играл в этом деле партком академии. Занятые по горло своими делами, члены парткома урывали время зайти к нам и договаривались с комиссаром — когда и кого из ученых следует прислать в госпиталь.

Комиссар госпиталя майор А. В. Борисов неотлучно находился при раненых. Он сам недавно выписался из госпиталя после ранения. Домой на побывку ехать не захотел, потребовал нового назначения. Ему не сиделось на месте. Опираясь на палочку, ежедневно обходил все палаты и подолгу задерживался около тех раненых, кому было особенно тяжело. Я не присутствовал при его разговорах, но по настроению раненого нередко чувствовал, что именно комиссар помог подготовить его к серьезной операции. А когда благодарил Борисова за помощь, он смущался, махал рукой и говорил, что он, де, не при чем.

Но вскоре нам пришлось проститься с нашим комиссаром. Он возвращался в свою воинскую часть. Очень не хотелось расставаться с этим человеком большой души и отзывчивого сердца. Но что поделать, война — время разлук.

В начале 1942 года начальника госпиталя, опытного администратора Г. М. Невраева, сменил другой — психиатр Зефиров, а потом и его от нас забрали. Госпиталь временно возглавил некий батальонный комиссар, лишь недавно оправившийся от контузии. Он сразу стал устанавливать свои порядки. Заведующие отделениями обязаны были ежедневно докладывать ему о состоянии раненых, «консультироваться» с ним по поводу их лечения.

Я возмутился: как мог человек, не имевший никакого отношения к медицине, вмешиваться в лечебные дела! Но протесты не дали результатов. Более того, комиссар заявил как-то мне, что в штате госпиталя нет должности ведущего хирурга, а есть заведующие отделениями, и добавил:

— Отныне вы не ведущий хирург, а заведующий отделением, и все вопросы, касающиеся операций и прочей деятельности, извольте предварительно согласовывать со мной.

Спорить и убеждать такого человека было бесполезно. Обратился за поддержкой в эвакопункт, но вместо помощи там ждал меня новый сюрприз:

— Вы не военный человек, — сказали мне в отделе кадров, — и вам, видимо, просто трудно примириться с дисциплиной. Лучше будет, если вы найдете с комиссаром общий язык. Кстати, нас интересует другое: какой это вы там монашке покровительствуете? Говорят, она у вас чуть ли не главное лицо в госпитале. Так ли это? Учтите, нельзя терять бдительность, за такие дела по головке не погладят!..