Призвание миротворца

Автолик вспомнил юные годы, когда только познакомился с Калиганом в Школе рыцарей юга. Калиган был гораздо старше его и уже тогда занимал учительскую должность, а Автолик был всего лишь мечтательным бродягой. Несмотря на это они крепко сдружились и всегда общались как ученики-одногодки. Правда, дружба их претерпела много испытаний, чаще всего по глупости. Сколько было споров, ссор и обид, сколько отпущено колкостей! Сколько лет они не общались, игнорируя друг друга при случайных встречах! С годами всё изменилось. Они оба поумнели. Но только сейчас Автолик признался себе, что столь надёжного друга, как Калиган, у него никогда не было. Да и ни с кем из смертных, кроме Калигана, Автолик не решился бы на столь безумную авантюру, как вылазка в Башню Тёмного Круга…

«А впрочем, чего я его хороню? — тряхнул головой вольный стрелок. — Разве я видел его мёртвое тело? Если он в плену, то ещё не всё потеряно. Сильвира должна что-то сделать, чтобы его вызволить. А если и нет, я сам что-нибудь придумаю. Но для этого, прежде всего, нужно отсюда выбраться!»

Обильно полив рану на плече лечебным елеем, Автолик не мог надивиться своему чудесному спасению. Он не понаслышке знал, какой силой обладает боевое заклятие магии крови: оно проходит сквозь латы, как вода через ситец, прожигает кожу и мышцы насквозь, растворяет кости… Это неслыханное чудо, что он так легко отделался!

Не слишком щепетильный в духовной жизни, сейчас Автолик не преминул возблагодарить Спасителя за избавление и попросить чуда для Калигана и его учеников. Затем вольный стрелок поправил лук за спиной и, взяв в одну руку кинжал, в другую факел, побрёл вдоль стока в сторону Сумеречного города.

«Дружище следопыт, ты спас меня от плена: прикрывал мой зад ценой собственной свободы, а может, и жизни. А я ничем не могу тебе помочь. Даже помолиться толком не могу, так как не знаю, жив ты или мёртв. Но если ты в плену… и если Всевышний даст мне хоть один ничтожный шанс тебя вытащить… не сомневайся, я приду за тобой!».

Автолик шёл, порой забываясь и говоря вслух всё то, о чём думал и о чём мечтал в эти минуты.

* * *

До чего тяжело поднимать налитые свинцом веки!

Медленно-медленно Калиган открыл глаза. Всё тело ломит, слабость невероятная, пошевелить рукой или ногой — всё равно что двигать мешки с песком. Подняв голову, следопыт обвёл взглядом комнату. Это была небольшая круглая камера, освещённая магическим свечением на стенах. Ни окна, ни двери. Нет… дверь, конечно, должна быть, но где, с какой стороны — непонятно.

Сбежать отсюда невозможно, это яснее ясного. Рук ему не связали, зато сняли и кожаный жилет с множеством отмычек, и пояс, где тоже хранились кое-какие хитрости, оставив пленника в одних штанах и рубахе.

«Ладно, — решил следопыт. — Руки тоже неплохое оружие».

Он попытался встать, но тут же повалился обратно на пол. Слабость валила его с ног, и Калиган чувствовал, что вызвана она не только побоями. Ослабляющая магия, не иначе.

Ощупав себя, он убедился, что серьёзных ран нет. Нос и губы разбиты, выбит зуб, лицо опухло, боль в рёбрах, кое-где оставили свой след клинки легионеров, но всё это мелочи. Все раны тщательно обработаны и стянуты каким-то заживляющим клеем. О том, из каких ингредиентов приготовлено это лекарство, лучше не знать.

Итак, он в плену. В страшном, сводящем с ума плену Тёмного Круга. В Криптии говорят, никакая смерть не покажется слишком жуткой по сравнению с такой участью.

«Ладно, нечего себя пугать раньше времени, — решил Калиган. — Если я не на дыбе и не в пыточном кресле, а в чистенькой камере, то всё ли так безнадёжно? Может, к обмену готовят?»

Нет, на это рассчитывать глупо. В темницах Аргоса нет никого подходящего для обмена на лучшего следопыта Сильвиры. Да, поначалу его не станут пытать, а попытаются переубедить, склонить на свою сторону. Но когда убедятся, что выведать секреты Сильвиры мирным способом не получится — тогда и наступит черёд камеры пыток…

Несмотря на бодрость духа, в голову лезли невесёлые мысли. Надежды вырваться нет. И, похоже, самое время попросить прощения у Всевышнего за все кривые мысли, слова и поступки. И надеяться на переход в Вечную Жизнь со спокойной душой.

…А ведь он так и не успел создать семью, обзавестись детьми. Всё как-то не до того было. А ведь выпадал такой случай, причём не раз. Теперь он не оставит потомства, никто не назовётся сыном или дочерью Калигана. Ученики, одни ученики.

Он не знал, сколько времени здесь пролежал. Остро ощущался голод, томила жажда. Хладнокровному и расчётливому следопыту всё чаще приходилось отражать нападки отчаяния.

«Даже у приговорённого к смерти есть шанс спастись из-под топора палача. И такие случаи бывали. И не раз пленники выходили из застенок Тёмного Круга».

Память подсказывала, что те, которые выходили — были простыми горожанами, сторонниками Сильвиры в Тёмном городе, схваченные легионерами за подстрекательство к мятежу и обменянные вскоре на нужных Тёмному Кругу людей или отпущенные за выкуп.