Призыв

Его охватила паника, сердце неистово застучало. Широко раскрытыми глазами он смотрел, как женщина приподняла голову с подушки. Вьющиеся локоны золотисто-медового цвета – точно такие, какими остались в его памяти, – были взлохмачены и не вполне прикрывали заостренные эльфийские уши. Изумрудно-зеленые глаза моргнули, и женщина улыбнулась.

– Ты так странно на меня смотришь, – хихикнув, проговорила она. – Тебе снился дурной сон?

Катриэль. Это была Катриэль, эльфийка-бард, шпионка, которую он убил восемь лет назад.

– Я… не знаю. – У Мэрика перехватило горло. – М-мо-жет быть.

Катриэль состроила гримасу и, протянув руку, отвела пряди волос с его лба. Этого жеста не было в его воспоминаниях, и все же он казался поразительно знакомым. Мэрик перехватил ее руку, прижал ладонь к своей щеке. Даже запах кожи тот же самый. Как он мог забыть?

– Ох, Мэрик, – проговорила Катриэль, и теперь беспокойство в ее голосе стало неподдельным. – Тебе и вправду снился дурной сон. Ох, милый мой, какой же ты у меня чувствительный.

Мэрик еще на мгновение задержал ее ладонь на своей щеке, страшась, что, если отпустит, Катриэль исчезнет. Наконец он поборол подступающие слезы и взглянул на нее:

– Как ты попала сюда? Ничего не понимаю.

– Я забралась в кровать, когда ты уже спал. Надеюсь, я тебя не разбудила.

– Нет, я имел в виду… как же Роуэн?

Катриэль озадаченно сдвинула брови:

– Роуэн в Гварене с Логейном, где же ей еще быть? В Денерим они прибудут не раньше завтрашнего дня. Ты что, перепутал дни?

– Прибудут? – Мэрик в смятении потер лоб. – Но… ведь Роуэн умерла.

Катриэль резко села в постели, и простыни соскользнули, обнажив ее чувственное светлокожее тело – именно такое, каким его помнил Мэрик. Она крепко обняла его и печально вздохнула:

– Так вот что тебе снилось! Ах, Мэрик… Неужели ты забыл? Роуэн и вправду была серьезно больна, и мы так опасались за нее, но Логейн ее вытащил.

– Логейн ее вытащил, – повторил Мэрик.

Пустота в сердце заныла, напомнив о своем существовании. Он слишком хорошо помнил, как все это было.

– Ты же знаешь, какой он. – Катриэль нахмурилась и снова отвела со лба непокорные пряди. – Роуэн угасала, была почти при смерти, а этот ублюдок орал на нее, вопил, что, если она умрет, он самолично прорвется в Тень и приведет ее назад. Ты был на него так сердит.

Мэрик ничего не сумел ответить. Он судорожно сглотнул, и пересохшее горло сдавила судорога. Катриэль обхватила ладонью его щеку и нежно поглядела на него. Когда-то король мог утонуть во взгляде этих изумрудных глаз.

– Я гордилась тобой. Мне всегда был неприятен этот ублюдок, и я не понимаю, почему ты с ним так носишься. Как бы то ни было, он дни и ночи напролет держал ее за руку, не желая ни есть ни пить. Говорят, его воля оказалась так сильна, что Роуэн пришлось подчиниться… и выздороветь.

– И это все, что потребовалось? – сипло прошептал Мэрик.

– Тсс, успокойся, – вкрадчиво проговорила Катриэль и, придвинувшись ближе, легонько поцеловала его в губы. Он замер, оцепенев, и не сумел ей ответить. – Не волнуйся так, милый. Твоя королева здесь, любовь моя. Хочешь, я помогу тебе забыть этот дурной сон?

Она откинулась на спину, увлекая Мэрика за собой. Он не сопротивлялся. Катриэль снова поцеловала его, и на сей раз он ответил – вначале медленно, затем уже с большим пылом. Вспыхнувшее влечение было так сильно, так неподдельно, что Мэрик не мог ему не поддаться.

Как же часто он мечтал именно об этом! Вернуться в прошлое, исправить все, что натворил… Теперь все правильно, все так, как и должно быть. Так просто было бы принять эту данность и раствориться в ней. В глубине души Мэрик отчего-то знал, что здесь он сумеет даже позабыть о том, что убил эту женщину, что женился на Роуэн и видел, как она угасает, что лучший друг с годами становился все холоднее и отдалялся. Здесь быть королем – вовсе не тяжкий труд, и когда Мэрик заглянул в глаза Катриэль, увидел ее лукавую улыбку – искушение вспыхнуло в нем с почти неодолимой силой.

Вот только есть еще одна эльфийка… В памяти Мэрика всплыло лицо Фионы, захваченной демоном и превращенной в одержимое чудовище. Крики ее, полные боли, до сих пор звучали в ушах короля, и, хотя то, прежнее существование ускользало из пальцев, словно полузабытый сон, мысль о Фионе неотступно тревожила совесть.

Он обещал.

– Я не могу, – прошептал Мэрик, высвобождаясь из объятий Катриэль.

Передвинувшись на свою половину постели, он встал, а Катриэль, прижимая к груди простыни, смятенно смотрела на него:

– Но почему? В чем дело?

– Все это ненастоящее.