Про любовь, ментов и врагов

Через две недели Арамис уехал на сборы в Москву: он уже был членом олимпийской сборной СССР. Хозяйка предстоящих олимпийских игр, страна в ударном темпе готовилась выжать максимум медалей из представившейся советским спортсменам возможности выступить на родной земле – да еще на фоне резко сократившихся участников из других стран. Остальные бойкотировали игры за нашу братскую помощь Афгану в деле умерщвления президента страны и не менее братскую оккупацию ее советскими войсками. Бедолаги афганцы еще не видели оккупации американской, и эта казалась им возмутительной. Конечно, партия и комсомол зазывали, как могли, иностранных спортсменов для удержания игр в рамках легитимности. И западных спортсменов, дерзнувших ослушаться своих олимпийских заговорщиков, принимали как готовых чемпионов. А вот тренеры втихомолку ликовали, и в их числе – добившийся заслуженного карьерного роста тренер сборной фехтовальщиков Армении, талантливый воспитатель спортивного молодняка Товарищ Дима.

Как ни странно, Товарищ Дима благосклонно отнесся к робкой просьбе Арамиса взять Ану-шик с собой, но строго-настрого предупредил:

– Жить будете порознь, а свиданки – не чаще раза в неделю!

И обрадованный Арамис счастливо закивал головой.

Была весна, цвели дрова, и юные супруги всю дорогу до Москвы проспали, обнявшись на сиденьях самолета в горячечных снах о еженедельном уединении. Подаренная физкультурным начальством квартира тогда всё еще строилась, а спальней им по-прежнему служила застекленная веранда многолюдной квартиры.

Арамису предстояло жить и тренироваться со сборной фехтовальщиков в городе-герое Подольске, чьи швейные машинки все еще обшивали всю страну, а фонарные столбы были уже украшены олимпийскими кольцами в ожидании ритуальной эстафеты с огнем. С размещением Анушик дело обстояло посложнее, но кто-то кому-то звякнул, кто-то кому-то крепко пожал свободную руку, и молодую женщину разместили в московском аспирантском общежитии в маленькой комнате на втором этаже. Заселению Анушик сопутствовало исследование наличного контингента, которому Арамис и двое ребят из сборной подвергли аспирантов с дотошностью ученых-микробиологов. Как всегда в подобных случаях, тут же были найдены общие друзья, приятели и даже родственники, и предупрежденные отборными мушкетерами очкарики поклялись не только не приставать к хорошенькой студентке, но и всячески радеть за ее безопасность. В знак доброй воли Арами-су был вручен экспроприированный у белградского аспиранта томик «Крестного отца» на английском языке, и досуг юной супруги впредь был обеспечен обязательством прочитать в оригинале и пересказывать на еженедельных свиданиях на армянском языке евангелие мужской половины человечества.

Анушикина аспирантская комната скорее походила на индивидуальный самодеятельный музей советского жестяного неореализма. Все стены были увешаны потрясающей коллекцией трафаретных табличек, увековечивающих разные периоды развития страны. Среди них было фундаментальное изображение унитаза советской модели с бачком под потолком и призывом экономить питьевую воду. Вот из-за такого бачка бравый морской пехотинец Майкл Корлеоне вынул в ресторане пистолет, чтобы грохнуть Турка и Копа вскоре после Второй мировой, спасшей Америку от великой и всенародной депрессии! Была еще сдвоенная стрелочка-указатель, одним острием извещавшая о направлении к комнате милиции, а другим – к буфету. Инь-янь советского отдыха. Но самая интересная и древняя табличка призывала в случае любых подозрительных явлений незамедлительно обращаться к представителю ОГПУ железнодорожной станции. Вот с кого катали в дальнейшем свою модель борьбы с терроризмом бедные на фантазию американцы! Словом, проживавший здесь до нее аспирант действительно проявлял способности к научному поиску и обобщению.

Пока Арамис тренировался у себя в Подольске, Анушик бродила по музеям и магазинам, выполняла коммерческие наказы подружек и скрупулезно проставляла цены в списках покупок. Потом покупала булочки, кефир и возвращалась в общежитие – читать про итальянские разборки, будто списанные с армян. Зато еженедельно она покупала продукты и принималась готовить мужу обед, фантазируя, что это и есть их дом, и отныне она – полновластная хозяйка квартирки с табличками.

Однажды Арамис приехал вне графика и сообщил, что тренировка отменяется, а на вечер Товарищ Дима пригласил их в ресторан. Это было не что-нибудь, а «Националь» – первоклассное по тем временам интуристовское заведение, что означало дефицитный репертуар западных шлягеров на эстраде, ослепительный для нашего общепита интерьер и ужасную кухню, продукция которой была старательно разложена по белым тарелкам с фирменным вензелем. Навстречу юной паре из-за стола поднялся непохожий на себя развесёлый Товарищ Дима и представил им свою спутницу – старую знакомую из сборной по художественной гимнастике. Лара была родом откуда-то из-под Ростова, но уже лет пятнадцать жила в США и успела похоронить американского мужа.