Про папу

Пусть светится в тебе это через все времена, через все будни и ненастья. Даже если меня нет рядом.

Помни, ты — Нечто большее. Всегда и во всем.

Ты.

14 марта 2017 г.

— Мне нужно в Белград. Там мой сын.

Утро в Харбурге, разноцветном, веселом районе Гамбурга. И эта старушка, в серой шапочке, аккуратной курточке и кожаных башмачках, будто вылеплена из этого теплого, солнечного утра. Такие же у нее и глаза — светлые, чистые. В них нет ни грусти, ни тяжелых мыслей. Собственно, мысли там вообще, кажется, нет. Одни воспоминания.

— Дорогой герр, проводите меня до Белграда.

Я с утра переделал кучу дел и теперь собираюсь зайти в магазин. Как-то инстинктивно остановился, увидев эту фигурку, подходящую то к одному прохожему, то к другому. Те улыбаются, машут руками, показывая разные направления, и идут мимо. Все спешат, рабочее утро рабочей недели.

Но эта старушка — не такая, как все. И дело даже не в том, что до ближайшего места, откуда могут ходить международные автобусы, не менее четверти часа на метро.

По тому, как подчеркнуто аккуратно застегнута легкая куртка, а главное — по кожаным туфелькам, не новым совсем, но с совершенно несбитой подошвой, догадываюсь, что старушка из приюта.

— Проводите меня до остановки, там ходят автобусы. Мне нужно к сыну.

Все понятно. Старушка убежала из приюта. Где-то мечутся сейчас работники социальных служб на служебных машинах, поставив в известность полицию, скорую и, наверное, даже пожарную бригаду.

— Как вы попали сюда, где вы живете?

Старушка нетерпеливо вздыхает.

— Я же сказала, у меня в Белграде сын. Мы гуляли, потом я села в автобус и приехала сюда. Теперь не могу найти остановку, чтобы поехать обратно. Помогите мне, пожалуйста.

И тогда я впервые за все 15 лет жизни в Германии набрал телефон полиции. Мне ответил вежливый, подчеркнуто спокойный голос.

— Полиция Гамбурга слушает.

— Я только что встретил пожилую женщину с признаками болезни Альцгеймера. Видимо, она ушла из дома престарелых. Она бесцельно ходит по району и готова выйти на проезжую часть… Нет, я не знаю, как называется эта улица… Секунду.

— Подождите меня здесь, — говорю старушке.

Забегаю с телефоном у уха в ближайшее кафе, распихиваю очередь, пробираясь к кассе, на моем лице выражение типа «пожар».

— Я вызываю полицию, быстро сориентируйте меня по месту.

Оторопевшая продавщица отбарабанивает адрес кафе. Я выбегаю на улицу. А вот и старушка, гладит бордюрный камень и ласково с ним разговаривает. Удивленно поднимает глаза на меня.

— Что вам нужно?

— Сейчас подъедет полиция и поможет нам. Я подожду с вами.

Это была ошибка. При слове «полиция» старушка возмущенно подрагивает ртом.

— Зачем полиция? Они сейчас начнут писать много бумаги. Отойдите от меня!

— Ой, смотрите, что это?

Показываю одной рукой в направлении подальше от велосипедной дорожки, а другой незаметно придерживаю старушку за рукав, именно так, как делают это сопровождающие. Старушка рефлекторно следует за мной.

— Смотрите, какое дерево! А в Белграде есть деревья?

— Да. Мне нужно в Белград. Проводите меня до остановки.

Но где же полиция? Со времени моего звонка проходит двадцать минут. Снова набираю телефон. Снова тот же вежливый, вселяющий уверенность голос.

— Да, мы в курсе, сейчас у нас много работы, но скоро к вам подойдут, адрес записан.

Пока я звонил, старушка исчезла. Да она убегает от меня! Встала по другую сторону клумбы. Не смотрит на меня, отвернулась. Спряталась, значит.

— Оставьте меня в покое, уходите отсюда.

Лицо старушки становится злым и неприятным. Я вдруг увидел, какой она была лет сорок назад. Любая эмоция даже одуванчик очеловечивала бы, если б он умел улыбаться. Или злиться, не важно.

Ну что ты смотришь так? Ты могла меня когда-то понянчить, между прочим. А я бы прятался от тебя. За клумбой.

— Сейчас подойдет хороший человек, и он поможет вам добраться туда, куда вы хотите.

— Да. Спасибо. Мне очень нужно в Белград. У меня там сын.

Прошло уже сорок минут. Снова набираю номер 110.

— Послушайте, я не могу здесь стоять целый час. Я легко одет, и старушка становится агрессивной.

В голосе полицейского появляются нотки сочувствия.

— Мы делаем все, что возможно, подождите еще немного, и ситуация разрешится.

Да, Германия очень изменилась за последние пять лет.

Старушка подходит к женщине на остановке, видимо, спрашивает, какой автобус идет на Белград. Потом видит меня, лицо ее искажается.

— Помогите мне, этот страшный человек меня преследует.

Лицо ее собеседницы, полной женщины в розовом плаще, каменеет от ужаса.

— Не волнуйтесь, я уже вызвал полицию, эта женщина потерялась.

— Я не потерялась! Я живу у сына! Оставьте меня в покое.

Злость — это тоже энергия. Старушка неожиданно бодро направляется прямо на проезжую часть. Хватаю ее за рукав, она вскрикивает. Люди на остановке начинают всерьез волноваться.

— Я вызвал полицию, я работник по уходу за больными, бетроер.

— Оставьте меня в покое, помогите же мне!

Сейчас мне, кажется, наваляют по шее. Вон мужиков сколько. Но они отворачиваются. Чтобы успокоить прохожих, достаю телефон при них.

— Полиция Гамбурга слушает.