Проблема смерти

В данном втором разделе мы, таким образом, рассматриваем проблему смерти или искусство умирания. Это то, с чем неизбежно сталкиваются все по-настоящему больные люди и к чему здоровые люди должны подготавливаться благодаря правильному мышлению и оптимистическому ожиданию. Нездоровое отношение большинства людей к предмету смерти, их отказ его обсуждать, пока они в добром здравии, – вот то, что требует сознательного изменения. Христос продемонстрировал своим ученикам верное отношение, говоря о Своем приходе и немедленной смерти от рук Своих врагов; Он упрекал их, когда они опечалились, напомнив, что идет к Отцу Своему. Будучи посвященным высокой степени, Он имел в виду, что Он, оккультно говоря, “возвращается к Монаде”; обыкновенные люди и те, кто ниже ступени посвященного третьей степени, “возвращаются к душе”. Страх и меланхолия, которые вечно пробуждает предмет смерти, нежелание встретить ее с пониманием объясняются тем акцентом, который люди обычно делают на существовании физического тела, той легкостью, с какой они себя с ним отожествляют; они основаны также на врожденном страхе одиночества и потери того, что знакомо. Все же одиночество после смерти, когда человек обнаруживает себя без физического проводника, ничто сравнительно с одиночеством после рождения. При рождении душа находит себя в новой среде и в теле, которое поначалу совершенно неспособно заботиться о себе или устанавливать разумный контакт с окружением в течение долгого времени. Человек вступает в воплощение, ничего не зная о том, что он собой представляет и что для него значит та группа душ в телах, с которой он оказывается связан; его одиночество исчезает постепенно по мере того, как он устанавливает собственные личностные контакты, открывает тех, кто близок ему по духу и в конце концов собирает вокруг себя тех, кого называет своими друзьями. После смерти ситуация иная, поскольку человек находит по другую сторону завесы тех, кого он знает и с кем он был связан в своей жизни на физическом плане; он больше не одинок в том смысле, в каком человеческие существа понимают одиночество; он также сознает тех, кто еще живет в физических телах; он может их видеть, может воздействовать на их эмоции, равно как и на их мышление, поскольку для этого больше нет препятствий в виде физического мозга. Если бы люди знали больше, именно рождение, а не смерть, было бы для них устрашающим переживанием, потому что рождение заточает душу в истинную тюрьму, тогда как физическая смерть – первый шаг на пути к освобождению.

Другой вид страха, побуждающий человечество считать смерть бедствием – тот, что был внушен теологической религией, в особенности протестантскими фундаменталистами и римскокатолической церковью, – это страх ада, наказаний, обычно совершенно не соответствующих заблуждениям земной жизни, и ужасов, насылаемых разгневанным Богом. Человеку говорят, что ему придется с ними примириться, что от них нет спасения, кроме как благодаря искуплению чужой вины. Как вам отлично известно, нет никакого разгневанного Бога, ни ада, ни искупления чужой вины. Есть лишь великий принцип любви, оживотворяющий всю вселенную; есть Присутствие Христа, доказывающее человечеству наличие души и то, что мы спасаемся жизнью души, а единственный ад – это сама земля, на которой мы учимся нарабатывать себе собственное спасение, побуждаемые принципом любви и света, и побуждаемые к тому примером Христа и внутренней потребностью наших собственных душ. Учение об аде осталось напоминанием о том садистском извращении, которому подверглось мышление христианской церкви в средние века, и об ошибочном ветхозаветном учении Иеговы, племенного Бога иудеев. Иегова не

Бог, планетарный Логос, Вечное Сердце Любви, Которое открыл Христос.  Когда эти ложные идеи отомрут, концепция ада вытравится из сознания человека и ее место займет понимание закона, согласно которому каждый человек нарабатывает собственное спасение на физическом плане, что приводит его к исправлению зла, которое он мог совершить в течение своих жизней на Земле, и в конечном счете позволяет ему “исправить свою репутацию”.

Я не собираюсь завязывать теологическую дискуссию. Я хочу лишь подчеркнуть, что нынешний страх смерти должен уступить место разумному пониманию реальности и признанию концепции непрерывности, которая устраняет беспокойство, и обозначить идею единой жизни и единой сознательной Сущности, использующей множество нарабатывающих опыт тел.