Пробуждение

Уверенно проходит мимо, заставляя меня невольно задержать дыхание. Сегодня он без трости, в целом держится вполне ровно, так, что хромата почти незаметна. И это тоже вдруг злит. Будто бы подчёркивая в том, что необходимость во мне отпала окончательно.

-Поговорить надо! – бросаю ему в спину, полностью игнорируя свидетеля всех наших перипетий. Впрочем, я сейчас была в таком состоянии, что могла и начать выяснять отношения прямо здесь и сходу. Но Артём, не позволил нам такой роскоши, кратко кивнув в сторону прохода, через который виднелась остальная часть офиса.

-Пошли.

Мы шли по достаточно просторному опен-спейсу, полному людей и какой-то интенсивной офисной жизни, что-то жужжало, что-то шипело, шелест бумаг, и множество голосов. Артёму кивали, с ним здоровались, кто-то даже махал рукой. Он отвечал, правда, на мой взгляд, на чистом автомате, не спеша вышагивая передо мной. Нога всё-таки доставляла сложности, но показывать не хотел. То ли мне, то ли всем остальным. А я с какой-то нездоровой жадностью рассматривала его спину. Сегодня на нём были светлые брюки и свободный тёмно-синий пиджак. Весь такой официальный, и мне до зуда в пальцах не хватало его раздолбайства. 

Второй Цербер нашёлся возле его кабинета. Правда, сказать ничего она особо не сказала.

-Оля, меня не для кого нет, - бросил он своей секретарше, круглыми глазами рассматривающую непрошенную гостью в моём лице.

Кабинет у него был средних размеров, но вполне уютный, заполненный кучей всяких интересных штук и вещиц. На одной из стен висели африканские маски, на другой – целая куча фотографий. Судя по всему, Артём был заядлым путешественником, о чём и напоминал каждый элемент интерьера.

Он прошёл до стеклянного стола, развернулся и привалился к нему своим задом. Невольно запереживала за стол, выдержит ли он его накаченную тушку? Стол оказался не из робких.

Долго смотрит мне глаза. Не знаю, что там в моих, а у него они странные. Неприступные, как два бастиона, ни чёрта не могу рассмотреть за ними. Артём тоже что-то ищет во мне. Но вот находит ли? Наконец-то, ему это надоедает.

-Слушаю, - скрещивая руки на груди, чуть ли не приказывает он.

Теряюсь, не сразу вспоминая, зачем я вообще сюда приехала.

-Что ты сказал отцу?! – от смятения ринулась я в бой, требуя ответа на свой вопрос.

Усмехнулся. Ну, это как всегда.

-Не твоё дело, Ась, - сказал, кстати, вполне спокойно, но тень печали всё же проскользнула на его лице. Или же я всё выдумываю?

-Моё!  

-Нет.

Можно продолжать сколько угодно этот детский спор, и Артём тоже это понимает, в безнадёжном жесте качая головой.

-Ещё раз, и надеюсь, в последний. Не лезь в мои отношения с отцом.

-Да как ты можешь быть таким?! – не удержалась, топнув ногой. – Артём, он твой отец! Ему плохо от этого всего!

-Ася, прекрати!

-Нет! Ты же взрослый мужик! – делая шаг вперёд, желая вцепиться в лацканы его пиджака и хорошенько так тряхануть. - Должен же, уже понимать, что пора отказаться от всех этих детских обид! И если ты ненавидишь отца из-за меня. То меня ненавидь! Он от тебя не отказывался! Это я! Я всё!

Речь получилась неожиданно эмоциональной, перемешивая в себе события двух периодов – тогда и сейчас.

Напрягся, с силой сжал зубы, заиграв желваками.

-Всё сказала?!

-Нет же! Ты наказываешь его за то, что он взял меня к вам. И… Да, наверное, это не очень правильно было, без вашего с Мариной согласия… И мне… очень жаль, что тебе пришлось пройти через всё это из-за меня, - опять это «жаль», сама же кривлюсь от него, но ничего не могу поделать с собой, я действительно сочувствую Артёму-подростку, на долю которого выпало многое. – Но он никогда не отказывался от тебя! А я была неправа, что сразу тебе всего не рассказала. И отцу тоже! Просто, я так… боялась твоей ненависти. И взгляда этого… презрительного.

Под конец я совсем тушуюсь и говорю уже себе куда-то под ноги.

-Презрительного? - переспрашивает, но я не отвечаю, не зная, что ещё такого можно ему сказать.

-Артём!  И если… я могу что-то сделать…

Глаза от пола я всё-таки отрываю, заставляя себя смотреть прямо на него. Одновременно и с вызовом и с… покорностью. Где-то во мне ещё жива вера в то, что он меня не обидит. Ну или не вера, а надежа на то, что несказанное им рассыпалось прахом вместе с моим признанием.

Пожалуйста. Услышь меня.

-И на что ты готова, сестрёнка? – злится. И этот сарказм. Пугает. Пока не понимаю чем именно. Но дрожь проходит по телу. Есть что-то такое в его голосе. Металлическое и опасное, словно предупреждает, что я у черты, и переступать её нежелательно.

-Чего ты хочешь? – максимум усилий, чтобы голос не дрожал.

Он дёргает плечом, будто прогоняя в сторону неприятные мысли.  А может быть и не мысли… а какие-то остатки ограничений. Совесть? Ещё бы она у него была в принципе.

-А если я захочу, чтобы ты уехала? Просто взяла и исчезла из нашей жизни?! Если я обозначу это твоей ценой?