Пробуждение Нави

– Почему она так поступает с ним? – Марья насупилась. – Почему не вернется?

– Не все охотники – хорошие люди, – ответила Рослава. – Варна – сильная охотница, она спасла многих людей от нечисти, но это не делает ее хорошим человеком. К тому же ее сердце всегда принадлежало другому.

– Другому! – ахнула Марья. – Кто может быть лучше главы?

– Скажу по секрету, я ее выбора никогда не одобряла, – улыбнулась Рослава.

– Как вы познакомились? Давно это было?

– Тише, тише, – махнула рукой сестра. – Слишком много вопросов, моя милая. Отправляйся к своему наставнику, убеди его поехать с тобой на охоту, помоги ему отвлечься. И не говори ему о том, что была здесь, хорошо? Пусть это тоже будет нашей маленькой тайной.

Марья серьезно кивнула и позволила Рославе проводить себя к выходу. Многое встало на свои места после этого разговора, будто разрозненные кусочки мозаики сложились наконец в общую картину.

Иногда Марье казалось, что Святослав вовсе ничего не чувствует, но сейчас она понимала, что весь он – обнаженное сердце. Ей вдруг неистово захотелось во что бы то ни стало его сберечь.

Она прокралась в главный терем Светозарных, поднялась на второй этаж и чуть отворила дверь в рабочую комнату Святослава. Открывшаяся ей картина поразила ее до глубины души.

Сгорбившись, он сидел на стуле и бездумно резал ножом собственную кожу на внутренней стороне руки. Окровавленные бинты неопрятной кучей валялись у его ног, единственная свеча догорала, воск стекал на сложенные аккуратной стопкой бумаги.

– Что ты делаешь?!

Марья вошла и захлопнула за собой дверь. Святослав вскинул голову и удивленно уставился на нее.

Не глядя на него, она подтащила стул к двери и подперла им ручку, чтобы никто не вошел. Уверенным шагом приблизилась к Святославу и встала перед ним на колени.

– Зачем ты так, а? – Марья вырвала нож из ослабевших пальцев и сжала рукоять. – Больно тебе? Потерпи немного.

Она вытащила подол рубахи из штанов и уверенным движением отрезала длинную полосу ткани. Святослав не шелохнулся.

– Еще немного – и зашивать бы пришлось. А ты иголки не любишь, я помню. Сейчас, погоди.

Марья вскочила и принесла флягу со святой водой. Смочив ткань, она принялась стирать кровь с руки Святослава.

– Не морщись, – приказала она, – я же сказала, что придется потерпеть. Сейчас все уберу и…

– Зачем ты это делаешь? – спросил он.

– Меня батюшка научил помогать людям. У нас ведь никого на целом свете нет, понимаешь? Кто о тебе позаботится, как не я? Потом познакомлю тебя с матушкой, с братьями, они тебе понравятся. Давай, подними руку, я перевяжу раны. – Марья болтала без умолку, лишь бы отвлечь его от боли, а себя – от вида уродливых порезов. – У меня даже мази никакой нет.

– Не нужно мазей, – Святослав покачал головой.

– Неужто тебе так страдать нравится? – Она всплеснула руками. – «Человек рожден, чтобы быть счастливым» – так моя матушка говорит. Ты счастлив, а?

Он медленно покачал головой.

– Смотри, все готово. – Марья осторожно провела пальцами по тугой повязке. – Утром приду и сменю ее, и только попробуй меня не впустить. А еще, – она достала из кармана свернутое письмо и показала ему, – мы на охоту едем. Завтра же.

– Я не…

– Мы едем, – твердо сказала Марья. – Нечего здесь рассиживаться, всю сноровку растеряешь. Взводом должен командовать сильный воин, а чтобы оставаться сильным, нужно практиковаться. И не на площадке, а там, за стенами Ясностана.

– Зачем ты это делаешь? – снова спросил он.

– Зачем, зачем… – Марья села на край стола и принялась болтать ногами. – У меня, знаешь, все братья младшие. А я всегда хотела, чтобы и меня кто-то защищал. Теперь вот есть ты. Ты прикрываешь меня, а я – тебя, так и поступают родные люди. Твои беды – мои беды.

Свят смотрел с недоверием, словно никак не мог понять смысла ее слов. Какой же была его жизнь, если он не понимал, что людям свойственно заботиться друг о друге?

– Не бойся, – она похлопала его по плечу, – я тебя не оставлю. И о ранах твоих никому не скажу. Только больше не делай так, ладно? Если в груди болит, ранами на теле эту боль не заглушишь.

– И что же делать? – Он откинулся на спинку стула, и его лицо скрылось в тени.

– Можешь рассказать кому-то о том, что тебя мучает. Мне, например. Станет легче, правда. Может, не сейчас, когда-нибудь потом, но знай – я буду ждать. И осуждать тебя не стану. Договорились?

Она протянула ему мизинец. Он долго смотрел на него, прежде чем осторожно обхватить его своим мизинцем. Марья широко улыбнулась и кивнула.

– Завтра жду тебя у стойл с первыми лучами солнца. – Она соскочила со стола и уперла руки в бока. – И только попробуй не явиться!

Нож Марья забрала с собой. Конечно, у Святослава был еще и меч, но она понадеялась, что до этого не дойдет.

Улыбнувшись ему на прощание, Марья вышла из комнаты, закрыла дверь и привалилась к ней спиной. Глаза защипало, улыбка превратилась в уродливую гримасу. В носу захлюпало, слезы сами собой покатились по щекам.

Что ж это делается?! Как должно быть человеку больно, чтобы он спасался, нанося себе увечья?!