Прочтение Набокова. Изыскания и материалы

Отголоски замысла «Solus Rex» встречаются в бумагах Набокова до конца 50-х годов и никогда не связываются с «Даром» или его героями. Отказавшись от мысли закончить «Solus Rex», Набоков в первой половине 1941 года, когда он писал английские лекции о драме и читал американские учебники по драматургии, подумывал о том, чтобы «написать свою собственную пьесу о Фальтере»[503]

, то есть использовать материал «Ultima Thule» для другого произведения. Так же, по-видимому, было и с «Розовой тетрадью», в которой встречи Федора с Фальтером не описываются, а лишь упоминаются в пометках к основному тексту повествования, поскольку они уже были изложены в «Ultima Thule» (при этом следует отметить важное отличие, возможно кардинально менявшее более ранний замысел: в «Solus Rex» Фальтер – реальная фигура, русский репетитор Синеусова, а в продолжении «Дара» его воображает Федор, как до того он воображал Кончеева, причем последний воплощается в реальную фигуру, по-видимому, после «распада» эфемерного Фальтера). Звучное название «Solus Rex» Набоков примеривал для других своих книг: так, в июне 1946 года под этим, некогда сиринским, названием он послал издательству «Doubleday» роман, вскоре озаглавленный иначе: «Bend Sinister» («Под знаком незаконнорожденных» или «Левая перевязь»)[504]

, затем, в сентябре того же года, он предложил в «Doubleday» и в «Holt» свой новый роман-автобиографию («последовательный ряд коротких отрывков, напоминающих эссе, которые вдруг набирают движущую силу и складываются во что-то весьма странное и динамичное»)[505]

. Еще много позднее, в «Бледном огне», Кинбот предложил «отличное название» – «Solus Rex» – Шейду для его поэмы. Собственно же замысел «Solus Rex» «просочится» в три английские романы Набокова: «Под знаком незаконнорожденных», в «Пнина» и в «Бледный огонь», причем во всех трех будет использован тот же рекурсивный повествовательный прием mise en abyme, что и в «Solus Rex».

Отказавшись от продолжения «Solus Rex», в середине 1941-го – начале 1942 года Набоков отказывается и от замысла продолжения «Дара». В апреле 1942 года он печатает в «Новом журнале» – с некоторыми изменениями – важнейшую для композиции и тематического ряда второй части романа заключительную сцену к пушкинской «Русалке» (сочинение которой могло быть навеяно совместной с Уилсоном работой над английским переводом пушкинского «Моцарта и Сальери» в марте 1941 года)[506]

. Как и в случае публикации «Ultima Thule», какие бы то ни было примечания о принадлежности или генезисе этого сочинения отсутствовали. Таким образом, можно заключить, что «твердое обещание» Алданову предоставить «Новому журналу» новый роман – продолжение «Дара» – Набоков не исполнил, ограничившись публикацией двух отрывков из двух незавершенных больших произведений – «Ultima Thule» из романа «Solus Rex» и «Русалки» из «Дара. Часть II». Тематические соотнесения (смерть жены, одиночество художника), последующая судьба отрывков, упоминание Фальтера в «Розовой тетради», место действия, побуждают сделать простой вывод о том, что «Solus Rex» и «Дар. Часть II» – это один и тот же «обширный» русский роман, реальный план повествования которого изложен в «Розовой тетради», а фантастический – в «Solus Rex», причем последний мог бы стать, подобно «Жизнеописанию Н. Г. Чернышевского», вставным произведением Федора. Этой удобной версии противоречат, однако, не только приведенные нами многочисленные свидетельства, говорящие о самостоятельности «Solus Rex», с одной стороны (и, конечно, сама его публикация в «Современных записках» как нового романа В. Сирина), и разнопланового продолжения «Дара», с другой, не только анахронизмы «Розовой тетради», указывающие на 1941 год, не только письмо Набокова к жене от 18 марта 1941 года, не только тот факт, что Набоков впоследствии, используя в других своих романах «островную» линию «Solus Rex», не связывал ее с реальным планом второй части «Дара», из которой взял для начала «Лолиты» сцены свиданий Федора с Ивонн и сюжетный ход с погибшей под колесами автомобиля женой героя, но также еще одно чрезвычайно важное позднее свидетельство Набокова.

5

В конце 1964 года Набоков некоторое время был увлечен «экспериментом со временем», предполагающим различное течение времени в реальности и во снах. Сразу по пробуждении он записывал сновидения, с тем чтобы впоследствии провести своего рода ретроградный анализ и сопоставить увиденное во сне с событиями повседневной жизни, предугаданными или ретроспективно преломленными в нем. Приведем запись от 11 ноября 1964 года в нашем переводе: