Прочтение Набокова. Изыскания и материалы

Проснулся рано, решил записать сон, хотя был очень сонный. Я как-то подумал, что – странное дело – в своих «профессиональных» снах я так редко что-либо сочиняю. Но этой ночью, перед пробуждением, мне был подарен очень милый образчик. Я лежу на диване и диктую В<ере>. По-видимому, я читал написанное на карточках, которые держал в руках, но следующее я сочинил прямо во время диктовки. Это относится к новому, расширенному «Дару». Мой молодой герой Ф<едор> говорит о своей судьбе, уже определившейся, и о смутном, но неизменном сознании того, что она будет великой. Произношу это медленно, по-русски: «О чем бы я ни думал, от каждой мысли откидывалось, как тень, простираясь внутрь меня, мое великое будущее»[507]

. Я диктую эти слова очень медленно, особенно выделяя «внутрь меня», взвешивая каждое слово, обдумывая, не лучше ли сказать «великолепное» вместо «великое», спрашивая самого себя, не слишком ли долгую и широкую, обращенную внутрь тень отбрасывает слово «великое», и в конце концов оставляя этот эпитет. Одновременно я несколько самодовольно думаю о том, что никто лучше меня не изложил тему ностальгии и что я тонко ввел (в полностью выдуманном пассаже русского «Дара») определенную тайную ноту:

прежде чем

некто действительно навсегда покинет эти аллеи и поля, чувство того, что никогда не вернешься, уже оказывается в них запечатленным. Я, кроме того, сознаю, пока медленно, слово за словом, диктую фразу «Федора», что она обрадует и удивит В<еру>, поскольку обычно мне не удается устно выразить что-либо неординарное, если только я не запишу этого, и сверх того я вполне отдаю себе отчет в том, что эта метафорическая тень будущего, накрывающая каждую мысль Ф<едора> в его юности, простирается вспять в его душу (вместо того, чтобы лежать впереди, как это обычно свойственно будущему).

Следует пояснить, что около 25 лет тому назад, в Нью-Йорке, я обдумывал идею продолжения моего «Дара», т. е. описание жизни Ф<едора> и З<ины> в Париже[508].