Прочтение Набокова. Изыскания и материалы

Сутулится на стулебеспалое пальтопотемки обманулипочудилось не тоСквозняк прошел недавнои душу унеслов раскрывшееся плавностеклянное число<Сквозь отсветы> пропущен[888]

сосудов числовых[889]раздут или расплющенв алембиках кривыхмой дух преображалсяна тысячу колецвращаясь размножалсяи замер наконецв хрустальн[ейшем] застоев отличн[ейшем] Ничто

а в комнате на стуле[890]сутулится пальто

Упомянутый Раисой Блох «фосген» (отравляющий газ, применявшийся в боевых целях в Первой мировой войне) и набоковские «алембики» указывают на занятия химией адресата посланий, в 1922 году окончившего химический факультет Берлинского университета (защитил докторскую диссертацию в 1926 году) и в 1929–1933 годах занимавшегося исследовательской работой в Геттингенском университете[891]. Следующий ответ Рабиновича (открытка, почтовый штемпель: «3.3.31») также вклеен в «Журнал»:

Нет, не готовлю я фосгена,Не Ориген – мой идеал,Поклонник Гофмана, Гогэна [sic] —Аборигеном ГеттингенаЯ до сих пор еще не стал.Нет, до сих пор в унылом сплине,

Иль в позднем одиноком снеЯ вспоминаю о Берлине,О Рае милой, милой Нине[892]И Михаиле Горлинé!

Привет третьему автору, не уместившемуся в стихи[893]. Спасибо за «Новоселье». Подробная критика следует; пока скажу только, что некоторые стихи Раисы Блох прямо списаны у М. Леонидовой.

Итак – дай Бог:

Чтоб «Новоселье» наших ларУ Закса ходкий был товар[894].

Привет!

Urbi et orbi

[Подпись: Евгений Рабинович]

IV

Столкновение с Зарецким и письмо Набокова в «Клуб Поэтов»

С участием Набокова в «Клубе Поэтов» связан инцидент, произошедший в ноябре 1928 года и не отраженный в протоколах заседаний клуба, представленных в «Журнале Клуба Поэтов». После несочувственной рецензии Набокова на книгу А. Ремизова «Звезда надзвездная», опубликованной в «Руле» 14 ноября этого года, Н. В. Зарецкий написал ответную статью, которую прочитал на одном из заседаний «Клуба Поэтов». Эмоциональные возражения Зарецкого граничили с обдуманным оскорблением:

<…> Рецензент, подчеркивая массу «недочетов» книги, заканчивает ее заключением, что у Ремизова – суконный язык! Вот так штука! И это про Ремизова, о котором В. В. Розанов говорил: «Это потерянный бриллиант, а всякий будет счастлив, кто его поднимет <…>» А г. Сирин к этому драгоценному камушку отнесся по-петушиному, с задором и криком. <…> В этой рецензии (т. е. г. Сирина) я вижу кощунственное отношение к имени русского писателя, писателя большого, прекрасного, и такое выступление рецензента подобно плевку на алтарь поэта, где пылает его священный огонь[895].

В конце статьи Зарецкий привел цитату из пушкинской речи А. Блока, в которой был упомянут Ф. Булгарин, «мешавший поэту выполнить его миссию».

В письме к Ремизову от 31 декабря 1928 года Зарецкий подробно рассказал о своем выступлении: