Прочтение Набокова. Изыскания и материалы

Не припомню, рассказывал я [тебе] или нет о кое-каких моих приключениях в горах Сан Мигель (юго-восточная часть Колорадо, Теллурид и его окрестности) и неподалеку или в самом Еллостон Парке[1096]? Я отправился в Теллурид (жуткие дороги, но потом – нескончаемое очарованье, старомодный, совершенно лишенный туристов горнопромышленный городок, полный самых гостеприимных, милых жителей, а когда начинаешь подниматься над ним, с высоты в 9000 ф. до 10 000 ф., и город, с его жестяными крышами и застенчивыми тополями, лежит внизу, как бы игрушечный, на плоском дне упирающейся в скалы долины, зажатой между грандиозных гранитных отрогов, до тебя доносятся только голоса детей, играющих на улицах, – восхитительно![1097]) ради единственной цели, которой моя героическая жена, провезшая меня через стремнины и бури Канзаса, не воспротивилась: раздобыть еще несколько экземпляров бабочки, описанной мной на основе восьми особей самцов, и отыскать их самку. Дело увенчалось полным успехом. Я нашел все, что хотел, на отвесном склоне высоко над Теллуридом – к слову сказать, совершенно зачарованный

[1098] склон с колибри и деятельными мотыльками, калибром поменьше, садившимися на высокие зеленые стебли горечавки, росшей посреди куп голубой люпины, Lupinus parviflorus, оказавшейся любимым лакомством моей бабочки.

Потом мы повстречали еще других милых людей невдалеке от Западного Еллостона (Монтана) и сняли за смехотворную плату ранчо в горах, где мы с Верой были совершенно предоставлены сами себе – осины, сосны, столько теплокровных животных, сколько я никогда не видел в одном месте, ни единой живой души на мили вокруг, дальние ворота, которые мы отворяли сами, проезжая по дороге, где было больше цветов, чем песку, – и все это за пару долларов в день. И провизия обходилась нам много дешевле, чем в угрюмом городе, в который мне пришлось возвратиться. Дмитрий тем временем жил в горном лагере на озере Дженни в Тетонском парке, в маленькой палатке, и взбирался на вершины по самым трудным и опасным склонам. Эта страсть его совершенно поглотила. Профессиональные альпинисты действительно замечательные люди; необходимые в горах усилия, самого что ни есть физического рода, каким-то чудом преображаются в духовное переживание.

В Гарварде, где в дополнение к двум русским курсам я должен буду вести курс по европейским романам (от Сервантеса до Флобера), мне обещано вполне приличное жалованье, а покамест я нахожусь в крайне стесненных обстоятельствах, несмотря на то что я весной занял 1000 долларов у Романа[1099]

. Ни один журнал не захотел купить или хотя бы понять (это относится и к «Нью-Йоркеру») мой последний рассказ[1100], а поскольку у меня нет ни малейшего позыва опускаться до предметов, имеющих «общественное значение», я по-прежнему пребываю в той области, которую идиоты называют «экспериментальной» литературой, за что и расплачиваюсь. Мне здесь безбожно, оскорбительно мало платят[1101]. Я люблю жаловаться – вот почему я тебе все это рассказываю.

Числа 17-го сего месяца, если я поправлюсь, я отвезу Дмитрия в Гарвард. Существует ли какая-нибудь надежда, что ты с Еленой окажешься в Кембридже между 17-м и 20-м? (Мои лекции начинаются 21-го.) Нам с Верой было бы очень приятно хотя бы мельком повидаться с вами.

Съ душевнымъ привѣтомъ[1102]V.

Перевод выполнен по изданию: Dear Bunny, Dear Volodya. The Nabokov—Wilson Letters, 1940–1971. P. 294–295. Письмо не датировано. Ответ Э. Уилсона датирован 5 сентября 1951 г.

Замысел и его воплощение

Находчивая Мнемозина

Архивные материалы к мемуарам Набокова

1

Книга воспоминаний Набокова, известная русскому читателю как «Другие берега» (1954), была начата в середине 30-х годов в Европе серией автобиографических очерков на французском и английском языках, претерпела ряд метаморфоз в 40-х годах, печаталась отдельными рассказами в американских журналах с 1943 по 1951 год, и наконец увидела свет в феврале 1951 года под названием «Conclusive Evidence. A Memoir» («Убедительное доказательство. Воспоминания»). Это интригующее заглавие из юридического словаря вскоре, однако, было заменено более броским – «Speak, Memory» («Свидетельствуй, память»), под которым автобиографический роман Набокова издавался до 1966 года, когда вышла его уточненная и дополненная редакция «Speak, Memory. An Autobiography Revisited» («Свидетельствуй, память. Пересмотренная автобиография»). Но и после этого Набоков не оставлял мыслей продолжать книгу, упомянув в самом предисловии к ней о намерении однажды написать «Свидетельствуй дальше, память» («Speak on, Memory»), посвященную американским годам его жизни (1940–1960).

В 1973 году он сообщил издательству «McGraw-Hill» о своем определенном желании написать вторую часть воспоминаний – «Свидетельствуй, Америка»: