Проданный ветер

– Я…, я…, из судовой команды Бернса, сэр! Прошу вас, будьте снисходительны к нам…, мы…, мы просто умираем в этих лесах! Мы уже давно ничего не ели…, мы просто подыхаем в этих снегах! Сжальтесь, прошу вас…, я не должен был приходить…, но поверти мы в отчаянном положении. Спасите нас, сэр!

– Вы ошиблись, милейший, – с досадой отозвался Орлов, глядя на подходящих к ним солдат. – Я не знаю никакого Бернса!

Лицо незнакомца перекосилось от ужаса, он попытался выхватить из-за пояса огромный кинжал, но в изнеможении повалился на снег, шепча какие-то проклятия.

– Чего он хотел от вас? – крикнул, один из солдат подбегая.

– Понятие не имею, – покачав головой, отозвался Орлов, – обмороженный он сильно. Через это видать и рассудка лишился!

– Может он шпион, какой? – предположил второй солдат, растирая себе замерзший нос.

– Может и шпион, – кивнув, согласился его товарищ, – давай-ка отнесем его в казарму. Капитан вернется и пусть разбирается, коли ввел военное положение. А вы кто же такой, сэр, будите?

– Я, поручик Орлов, – представился тот, – меня можете найти через шерифа. Я как раз сейчас к нему и направляюсь.

Утопая по щиколотку в снегу, офицер отправился к шерифу, напряженно думая о произошедшем. Он и предположить не мог, что кто-то из судовой команды Бернса доберется до Ново-Архангельска, с тем, что бы потребовать возврата судна. Он прекрасно понимал, что теперь, когда объявились остатки команды Бернса, которые хоть и находились, как оказалось в тяжелом положении, но все, же жаждали вернуть себе шхуну, его пребывание в городе значительно усложнялось. Одно дело, когда его поручика Орлова требуют выдать индейцы, требование которых пока никто не понял, и совсем другое, когда его жаждут найти и индейцы, и матросы покойного Бернса. Которые к тому же, были доведены до отчаяния. А это могло толкнуть их на что угодно, что бы вернуть себе судно.

– Значит нужно выиграть время, – бормотал поручик, быстро шагая к «замку» где когда-то проживал Максутов. – Значит нужно объединиться с американцами – это теперь их земля, значит из этого и надобно исходить.

Двери в бывшую резиденцию правителя русской Америке, были не заперты, а ее новый обитатель шериф сидел у одного из узких окон на стуле, скрестив, руки на груди и отрешенно смотрел на полупустую бутылку виски, стоявшую на подоконнике. Полосатая рубашка, широкие подтяжки, придавали ему вид старика, проводящего время за бутылочкой доброго напитка. И лишь грозная звезда шерифа, выдавала в нем представителя власти.

– А-а-а-а, – протянул он улыбнувшись увидев гостя, – заходи, сынок, заходи. Присаживайся и составь старику компанию. Может, в шашки сыграем?

– Вообще-то я так рано не пью, – пробормотал поручик, снимая шапку, – но разве, что по глотку. А в шашки давайте сыграем в другой раз.

– Ну, хорошо, пусть будет в другой раз! Сейчас я угощу тебя настоящим бренди! Его можно пить и с утра, сынок.

С этими словами шериф подошел к буфету и, достав бутылку со стаканами, сел напротив гостя.

– А давай выпьем за эту землю, что бы она для всех живущих здесь, стала землей обетованной!

– Хороший тост, за это можно и впрямь выпить, – проговорил Орлов, поднимая граненый стакан.

– Я помню, что вы русские пьете и заедаете, – пробормотал шериф, морщась от выпитого. – Есть отварная фасоль, с настоящими сухарями.

– Спасибо, Билл, не стоит, – отозвался поручик, – я слышал, что капитан перевел город на военное положение из-за индейцев. Это действительно так?

Шериф угостил гостя сигарой, прикурил свою и, выпустив облако дыма сказал:

– Да не обращай ты на это внимание, наш начальник гарнизона до сих пор не наигрался в солдатики. Кучка туземцев, обожравшись рыбьим жиром, потребовала выдать какого-то русского генерала! Их разведчики скоро поймут, что в городе нет никакого генерала, и они уйдут к своим кострам. А наш капитан уже решил, что нужно провести маневры со стрельбой! Хотя на него не стоит обижаться, он был тяжело ранен и контужен на войне. Да, порою мне кажется, что мы еще будем долго зализывать раны после этой войны.

– Ничего, зато через эти испытания, ваша нация получила долгожданное объединение.

– Может оно конечно и так, – отозвался шериф. – Может действительно Господь устал слушать, речи да призывы с Севера и с Юга, потому и треснул нас лбами. Что бы мы подольше зализывали раны, да поменьше кричали свои лживые лозунги.

– Вас, шериф, словно не радует, что закончилась война.

Билл медленно выпустил облако дыма и, посмотрев, на поручика проговорил:

– Меня, сынок, радует, что закончилась война, но меня совсем не радует, что стало с моей страной после войны. Ну, освободили мы негров, ну запретили мы суды Линча, ну провозгласили, что все наши штаты теперь свободны и будут жить по законам демократии. И, что же мы имеем теперь? Разве мой народ зажил счастливо? Часть общества обогатилась и стала «саквояжниками», причем заметь не лучшая часть. Мой народ стонет от засилья бандитов и продажных чиновников, а политики пользуясь недовольством граждан, скупают по дешевке их голоса. Только ведь через это порядок в стране не навести!