Проект "Ворожея"

— Понимаешь ли, друг мой Вася, установление личности мужика на записи не дает нам никаких законных оснований для его задержания, пусть он там и признается в убийстве. Любой адвокат ткнет нас в то, что он там находится однозначно в неадекватном состоянии. Это первое. А второе — с нашим текущим делом по убийствам женщин это вообще никак не связано, и все назовут чисто домыслами. Но ты, конечно, все равно займись им. А вот мы с Владой пойдем искать подтверждение его словам в архив. К личику должна прилагаться документально подтвержденная история, чтобы мы могли начать в его отношении хоть какие-то действия.

— Если нам предстоит действовать неофициально, то чего об этом заморачиваться? — хмыкнул Василий.

— Дурень, ну вот выследим мы его общими усилиями, а предъявлять что? Или предлагаешь замочить его на месте? Доказательная база, салага, улики — вот что нам нужно.

Васек тяжко вздохнул и снова взялся терзать свою многострадальную рыжую голову, а я вернулся к прежней теме:

— Экзорцист в конце сказал: "Он убил трех Зараженных, а я убил его". Плюс упоминались и прежние преступления этого самого папаши Инквизитора. На видео мужику максимум лет 30–35, значит, нужно проверить все дела о массовых убийствах со сходной картиной, возможно, сектах, разоблаченных за последние лет десять-пятнадцать. Или чуть больше.

Васек обреченно присвистнул.

— Это же… офигеть. Если учесть, что мы понятия не имеем, где все могло случиться географически, плюс нет конкретного года, ни единого имени, добавить бардак, который творился в стране с этими религиозными сообществами всех мастей еще совсем недавно… это каторжный какой труд предстоит.

— Не забудь упомянуть о том, сколько народу было похоронено безымянными, не говоря о необнаруженных трупах по стране нашей необъятной, а если этот Экзорцист хорошо замел следы, то нигде может вообще и не фигурировать.

— Нет, я не думаю, что он стал бы все прятать, — возразила Влада. — Все его преступления — это некая демонстрация, утверждение того, что он совершает нечто достойное едва ли не почитания, а не порицания. Он утверждал, что его отец сошел с верного пути. Так что и его убийство должно было дойти до общественности, дабы указать всем на это. Как-то так.

— Ну, твои слова, Влада, да Богу в уши, — почесал я со скрипом небритый подбородок и глянул на часы, показывавшие уже начало одиннадцатого. — Уж полночь близится, а Леонида-то все нет.

— Скорее всего, он дает тебе время смириться со своей участью, — усмехнулась Влада.

— Или плетет новые интриги, паучище-переросток. Ну и ладно, хрен с ним, — хлопнул я себя по коленям. — Первичный план у нас есть, так что давайте делом и займемся. Будем нужны, господин наставник изыщет способ нас найти.

Василий распрощался и помчался колдовать над записью, но как только я включил телефон и посыпались сообщения о входящих, позвонил мне.

— Шеф, дело плохо. Перед твоим домом я засек по крайней мере одну машину с логотипом телеканала.

Вот это и правда не есть хорошо. Вот, кажется, только сейчас я в полной мере постигаю, почему мужик может ненавидеть свою бывшую даже много лет спустя. Такое чувство, что у Кристины образовалось острое пристрастие к разрушению моей жизни. Или это какое-то извращенное собственничество, что ли? Пока женщины оставались проходящими моментами для меня, она не объявлялась, но стоило появиться Владе, и Кристина выскочила тут же, словно долбаный призрак прошлого.

— Ну и пусть себе, — раздраженно отмахнулся я. — Заманаются они ждать нас. Наверняка в архиве весь день проторчим.

— А может и нет. Если мои программки сработают, то круг поисков резко сузится.

Оно, может, и так, но реликтовым ископаемым привычнее как-то по старинке работать.

ГЛАВА 35

К моменту, когда мы с Владой были готовы к выходу, господин наставник так и не объявился и не отзвонился, а я сам не был настроен настаивать на общении. Журналистов я заметил почти сразу, как и они нас. Двое долговязых дрыщей, один с микрофоном, другой со здоровенной камерой, весьма похожий на того, который сопровождал Кристину, выскочили из фургона с логотипом "Пятого канала" и понеслись в нашу сторону. Их всех по шаблону где-то штампуют, что ли, как и их вопросы тупые?

— Загадка моя, просто представь, что их нет. Хорошо? — попросил я Владу, уже совершенно нормально воспринимая собственную обостренную потребность защищать ее. — Чтобы они ни говорили — не слушай.

— Антош, неужто ты думаешь, что после всего, через что я прошла, до меня журналисты смогут добраться?

— А? — после ласкового "Антош" я вроде как не уловил больше ни слова. Да и черт с ним, главное, что сам основной посыл не пропустил и мимолетную ее улыбку.