Профессия

– Что тебе ясно? – огрызается она и продолжает с глухой обидой на весь мир: – Ты знаешь, как я его люблю? До какой степени? «Очень» – это слабо сказано. Я все бросила: подиум, карьеру в рекламе, свои маленькие телероли, чтобы быть рядом с ним, чтобы быть ему полезной, чтобы ему удобнее было мной пользоваться! Но, если бы он хоть что-то чувствовал, не стал бы подкладывать меня в постель к нужным людям – ни ради какой информации, ни ради какой цели, ни ради какого задания! Понимаешь меня? Он ничего ни к кому не чувствует. Живет одним эхом войны, словно у него внутри разорвалась бомба. Я потом только сообразила, что так все и осталось по-прежнему: он в своем мире, а я – в своем, но рядом.

         Я явственно вижу перед собой стальные глаза Генки и понимаю, что это – целиком в его стиле.

– Сейчас не встречаетесь?

– Очень редко, когда ему уж совсем пойти некуда. Но это... как свидания без слов, в пустоте и темноте.

         Зачем она рассказала мне это?

– Зачем я рассказала тебе это?! – поражается она сама.

– Потому что мы – маленькая команда. И как командир нашей маленькой команды, я скажу тебе, что рано или поздно самая сильная боль проходит, самая страшная печаль забывается.

         Она кивает головой.

– Да. Еще говорят: время лечит. И я очень хочу, чтобы это в конце концов прошло... это все, эта мука. Но мне кажется, что она пройдет вместе с моей жизнью.

– Не выдумывай!

– Так я чувствую. Но...

         Ее губы находят забытую улыбку.

– Но что?

– Но мне казалось, что это я командир нашей маленькой команды, а ты – новичок.

         И я тоже улыбаюсь.

– Хорошо. Я согласен быть новичком, мэм. Согласен быть стажером и даже чернокожим напарником. 

         Она оборачивает ко мне бледное лицо.

– В твоей жизни тоже... было много страшных вещей?

– Много, мэм. Очень много. Но я все еще новичок...

7.  КЛИНИКА

         В клинику нас пропускают беспрепятственно, но попасть в палату Сотника – далеко не так просто. В коридоре у белых дверей дежурит рослый парень.

– Личная охрана Олега Валентиновича! – останавливает нас резко.

         Предъявляем удостоверения. Он долго сверяет наши лица с фотографиями в документах, потом скрывается за дверью.

– Входите, – наконец, пропускает нас. – Только недолго.

         Сотник пытается подняться навстречу. По словам Генки – успешный бизнесмен тридцати девяти лет. Сейчас он не выглядит успешным, но и на тридцать девять тоже не выглядит. Это моложавый, невысокий парень, с загипсованным левым плечом и желтоватым лицом под темными растрепанными волосами. У него карие глаза и некрупные черты лица. Он небрит и помят. И если бы я не знал о его ранении и о том, что он потерял друга, я бы спросил, сколько дней до этого он пил не просыхая.

         Мы здороваемся, он кивает на стулья для посетителей.

– Я знаю, что Ольга вам звонила.

– И теперь мы пытаемся выяснить детали.

         Он сжимает губы, хмурится.

– Да обычный был вечер. Мы иногда встречаемся так с Виталькой. Встречались... Сидели обычно в «Кара-Куме», выпивали. А тогда я не пил даже, потому что собирался еще по делам заехать, и предложил его подкинуть. Подошли к моей машине, остановились... что-то он рассказывал, а я ключи вертел в руках...  Что он рассказывал... блин, не помню. Про какой-то проект, но так –  горячо, как он обычно. А, вот о чем, вспомнил... О том, что городские власти отказали ему в аренде земельного участка. Там, сложная схема нарисовалась, кто-то выискался нелояльный. Что-то такое. И тут с дороги стали стрелять. А быстро же – никто ничего не сообразил. И если бы мы за тачкой стояли, а так – впереди, чуть в стороне, достать легко. Меня вырубило тогда, я только в больнице очухался. И, говорят, если бы ниже пуля попала – сердце, легкие... А так ключицу перебила. А Витальки нет. Я уже в больнице узнал – Оля приходила, рыдает.

– Олег Валентинович.., – начинает Ирина.

– Да знаю я, о чем вы спросите... Кого я подозреваю? Милиция уже спрашивала. Никого я не подозреваю. У всех полно недоброжелателей, ну, и что? Вот я одного придурка с работы уволил и зарплату ему не выплатил, так что теперь – его подозревать?

– А почему не выплатили? – спрашиваю я. 

– Не заслужил.

– А в каких отношениях вы с Ольгой Николаевной? – уточняю снова.

– С Ольгой? В хороших. Отдыхали вместе с Ольгой и с Виталькой в Египте, в Таиланд летали. И тут тусили вместе, дома я у них бывал часто. И что?

– Вы не женаты?

– Был женат – с девятнадцати до двадцати двух. Потом развелся. Женитьба тормозит прогресс личности, тем более – ранняя. Другие заботы начинаются, человек уже не может ничего достичь. А я выстроил вот неплохую фирму, а моя жена выстроила неплохую личную жизнь – с одним престарелым провинциальным чиновником. И все довольны.

– А дети довольны? – спрашивает Ирина.

– А нет детей. И у нее тоже нет, – Сотник пытается изобразить вежливую улыбку, обращаясь к Ирине. – У меня к вам большая просьба. Не могли бы вы узнать у дежурного врача, когда мне сделают обезболивающий укол, потому что совсем хреново... так ему и передайте.

         Ирина уходит на поиски доктора.