Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе

Однако королевский советник заставил все-таки Кима пережить несколько напряженнейших минут, когда представил два доказательства, которые не были известны Киму и потребовали от него полной мобилизации духовных сил и нервной энергии. Английская контрразведка установила, что через два дня после получения в Лондоне материалов по «делу Волкова» заметно возрос объем телеграфной переписки между Москвой и советским посольством в Лондоне. Несколько позже то же самое было отмечено и в переписке между Москвой и Стамбулом. МИ-5 пришла к выводу, что между этими двумя событиями существует логическая связь и она объясняется, по-видимому, действиями Кима Филби, который был непосредственно причастен к «делу Волкова». Странная ситуация с увеличением обмена секретными телеграммами между Москвой и Лондоном вновь повторилась осенью 1949 года вскоре после того, как Ким Филби был проинформирован о расследовании дела «Гомера». Мильмо изложил эти факты Киму и с ядом в голосе спросил: «Как вы объясните это? Почему это произошло?» Вопрос требовал немедленного ответа. Ким сознавал, что излишние объяснения или ненужные предположения по этому поводу лишь усилят подозрения. И на каверзный вопрос Ким ответил разоружающе просто: «Откуда я могу знать?» Ответ был настолько естественным, что не вызывал сомнений в его искренности. Ким, на протяжении трех часов отвечавший на вопросы, одержал явную победу в трудном поединке. Мильмо признал свое поражение, когда по завершении разбирательства представил МИ-5 доклад, главным пунктом которого было следующее заключение: «Мы не располагаем никакими данными по этому человеку, которые были бы приняты как обвинения в суде».

Кима пригласили в другую комнату и советник по юридическим вопросам МИ-5 попросил его сдать паспорт. После пережитых волнений и не очень понимая, что это значит, Ким охотно согласился и обещал прислать его заказным письмом в тот же вечер. Но его предложение было отвергнуто. Киму пришлось согласиться, чтобы Скардон, другой следователь МИ-5, поехал вместе с ним и забрал у него паспорт дома. По дороге Скардон пытался убедить Кима в необходимости пойти навстречу властям. Ким, который после разбирательства испытывал сильное облегчение, едва слышал своего попутчика. Ему казалось, что самое трудное для него осталось позади. Однако последующие недели Скардон регулярно приходил к Киму и продолжал допрос. Это означало, что расследование его деятельности далеко не закончено. Так следователь Скардон оказался намного более опасным противником, чем крикливый Мильмо. Он делал все возможное, чтобы войти в доверие к Киму, в то время как Ким постоянно держал его на расстоянии от себя. Однажды во время долгой беседы Ким обнаружил две ловушки, которые Скардон ловко расставил для него, но Ким сумел обойти их. Радость Кима в связи с этим быстро сменилась тревогой — а не мог ли Скардон расставить и другие ловушки, которые Ким не заметил. После месяца допросов Скардон неожиданно прекратил свои визиты. Он ничего не сказал о результатах своего расследования. Оно просто повисло в воздухе. «В течение более двух лет меня не трогали, вернее сказать, сохранялось состояние вооруженного нейтралитета, — рассказывал Ким в Москве. Я не надеялся на то, что мое дело окончательно закрыто, хотя никаких обвинений против меня выдвинуто не было».

Для Кима наступили тягостные дни. Его финансовое положение было незавидным. Ким чувствовал отчуждение своих коллег. И хотя он сохранил некоторые связи с друзьями в СИС, которые всячески пытались помочь ему сохранить работу в разведке, Ким был одинок. Отсутствие работы, финансовые затруднения, психологические перегрузки — все это привело к серьезным семейным неурядицам. Эйлин с детьми жила в Херонсгейте, и Ким навещал их только по уикэндам. Испытания, свалившиеся на Кима, одиночество и изоляция оказали чрезвычайно сильное воздействие на эмоциональное состояние Эйлин. В результате один срыв следовал за другим. Однажды за ужином, когда Ким с женой принимали друзей у себя дома, Эйлин в присутствии других бросила Киму в лицо: «Я знаю, что ты и есть тот третий человек, который помог Берджессу и Маклину». Ким пытался свести это к неудачной шутке. Но Эйлин, по-видимому, не собиралась шутить. Позже Ким узнал, что она направила телеграмму в Форин офис, в которой повторила свои обвинения в адрес Кима. Этот инцидент обнаружил серьезную трещину в семейных делах Кима. Встречи с женой становились все реже, а затем они совсем прекратились. У Эйлин стали проявляться признаки тяжелого душевного расстройства. В декабре 1957 года она скончалась.